— Ну а теперь в чем дело? — спросила она. — Давай! Мы же почти закончили, и нечего раскисать. Ты прекрасно знаешь, что нужно сделать.
Она подошла к дорожному сундуку и взяла в руки лежавший на его крышке меч.
— Не могу, — тихо проговорил он, умоляюще глядя на нее, при этом его красивое лицо исказил страх. — Я не могу смотреть на нее. Сделай это ты!
— Что за глупости ты несешь?! Она же ничего не почувствует. Да и тебе ли с твоим прошлым чураться меча? — Она вынула клинок из ножен и протянула его своему приятелю.
Тот вздрогнул и отпрянул,
— Не надо бы делать этого здесь. Духам это не понравится.
Мысленно обозвав его трусом, она приставила острое лезвие к горлу мертвой девушки и одним точным ударом отрубила голову.
— Ну вставай, пожалуйста! — нежно проговорила она.
Когда он поднялся, она подошла к нему с окровавленным мечом в руках и умоляюще заглянула ему в глаза. Она знала, что он не сможет ей отказать.
— Ну давай же, давай, любимый! Заверши то, что я начала. Ты сильный и должен закончить дело. Только сделай этот последний шаг, и мы забудем о прошлом и заживем как короли. Горя не будем знать.
Он отвел взгляд в сторону и кивнул. Она вложила меч в его безвольную руку и слегка подтолкнула. Он приблизился к мертвому телу, высоко занес клинок и опустил его. В свете свечи блеснула сталь. Он бил снова и снова, будто в припадке безумия, пока клинок не почернел от крови, а лицо мертвой девушки не превратилось в сплошное месиво.
Тогда женщина остановила его, взяла меч и поднесла к спящему, вытерев о его одежду, прежде чем вложить клинок в его безвольную руку.
— Вот теперь все! — сказала она, удовлетворенно кивнув. — Полный порядок! А теперь беги быстрее к себе, а я приду к тебе на рассвете.
Мужчина задыхался от ужаса, глядя на то, что сотворил с головой мертвой девушки.
А между тем его подруга осторожно открыла дверь, прислушалась и махнула ему.
Когда он ушел, женщина еще раз обвела глазами комнату, ногой подвинула окровавленную голову поближе к телу и загасила свечу. Потом она подошла к двери, подняла засов, прислушалась и выскользнула на улицу.
Здесь ее окутала сырая, промозглая ночь. Она возбужденно вдохнула холодный воздух. Дело сделано! Теперь она свободна! Задвинув за собой дверь, она проверила, закрылась ли та, потом прихлопнула посильнее. На этот раз щеколда опустилась на свое место.
Несколько мгновений она стояла в нерешительности. Отблески далекого света падали на ее красивое лицо, выхватывая из темноты влажные улыбающиеся губы и прекрасные, но жестокие, решительно сверкающие глаза — настоящая пума, возвращающаяся с ночной охоты, когда жажда крови уже поутихла, но все чувства по-прежнему обострены, готовые уловить малейшую опасность. Постояв так немного, она с изящным проворством скрылась в тени.
Глухое безмолвие стояло над окутанными ночной сенью крышами, пока вдалеке не раздался звонкий и зычный удар монастырского колокола, призывавшего к утренней молитве.
ГЛАВА 1 МОНАСТЫРЬ В ГОРАХ
Конские копыта то и дело скользили по мокрой каменистой тропе. Дождь повисал в воздухе густой туманной пеленой. Мутный водяной поток, бурля и плескаясь, крохотным водопадом устремлялся вниз по горным отрогам. Скопившаяся на ветвях деревьев влага напоминала гигантскую паутину, унизанную россыпью сверкающих росинок.
Высокий всадник в шляпе и соломенном плаще, укрывавшем его от ливня, низко пригнувшись, скакал по тропе. На повороте он распрямился, вглядываясь вперед. Ага, наконец-то! Вот уже показались вдалеке синяя черепичная крыша и лакированные красные колонны главных монастырских ворот. За белеными стенами, выступавшими из серой туманной и дождливой мглы, возвышались изящная пятиэтажная пагода и многочисленные крыши монастырских построек.
Усталая лошадь, почуяв близость конюшен, замотала головой, стряхивая с себя потоки водяных брызг. Управлял лошадью Сугавара Акитада, возвращавшийся в столицу из дальней северной провинции. Это был еще молодой человек лет тридцати пяти, сильный и выносливый, вот только много дней кряду, проведенных в седле, похоже, порядком вымотали его. А сегодняшний холодный дождь сделал поездку через горы особенно утомительной, так что теперь, в преддверии надвигающихся сумерек, он вынужден был искать приюта в монастыре, где надеялся получить простенькую комнатку, горячую ванну и скромный ужин.
Двое других путников, опередив его, уже добрались до монастырских ворот. Мужчина, спешившись, помогал даме спуститься с лошади. На них были такие же, как на Акитаде, соломенные дождевики, только широкополую шляпу женщины покрывала густая промокшая вуаль. Она торопливо поправила ее и засеменила к воротам, волоча по раскисшей земле богато расшитый подол кимоно.
Когда Акитада подъехал, спутник дамы уже успел ударить в бронзовый колокол на воротах. Его зычный металлический звон прорезал унылое безмолвие, напоенное шелестом дождя. Ворота тут же отворились, и им навстречу вышел пожилой монах. Недоуменным взглядом смерил он сначала мужчину и женщину, потом всадника у них за спиной.
Спутник дамы, не заметив Акитаду, принялся объяснять:
— Мы держим путь в Оцу и хотели бы остановиться у вас. Вы дадите нам кров?
Монах колебался.
— И этот господин с вами?
Обернувшись, они обнаружили сзади Акитаду, невозмутимо взиравшего на них. Даже не имея возможности разглядеть за вуалью лица женщины, он по ее изящным проворным движениям догадался, что она молода. Ее спутнику, статному здоровяку, было на вид лет около тридцати. Одет он был хорошо и так же, как Акитада, носил за поясом меч. По всему видать, человек благородных кровей, из богатого сословия. Лицо его не отличалось красотой, но было открытым и дружелюбным. Он учтиво поклонился Акитаде, прежде чем ответить монаху:
— Нет-нет, мы путешествуем вдвоем, а этот господин нам незнаком.
Женщина начала проявлять признаки нетерпения. Выпростав из-под плаща холеную белую руку, она жестом поторопила своего спутника. Многочисленные складки разноцветного дорогого шелка выглядывали из-под нежно-сливочного атласа рукава ее кимоно. И рукав, и подол были богато расшиты узорами из осенних листьев и хризантем.
Богатая дама, решил Акитада, пока привязывал коня рядом с их лошадями, и не мог не отметить про себя дороговизну их седел. Он отвесил поклон даме в надежде, что она, откинув вуаль, покажет ему лицо. Но его постигло разочарование, потому что она тотчас же резко повернулась к нему спиной. Тогда он сказал монаху:
— Пожалуйста, идите устраивайте гостей, а я подожду вашего возвращения.
Дама осталась безразличной к учтивости Акитады, зато ее спутник вежливо поклонился в знак признательности.
— И много у вас сегодня постояльцев? — спросила дама, скидывая мокрый плащ на руки своему спутнику.
