а она в ответ глупо хихикает.
Он медленно поднимается с кровати и идет ко мне абсолютно нагой. Я стараюсь смотреть на его лицо и не опускать глаза, потому что и думать не хочу о том, что я там увижу.
У Ролдэна длинные тяжелые чёрные волосы, ниспадающие прямо на широкие плечи, прямой аристократический нос и волевой жёсткий подбородок.
Я так и стою, загипнотизированная его грациозными расслабленно-ленивыми движениями хищника, наблюдая, как он откидывает волосы назад, открывая взору ключицы и загорелую мощную шею.
Чем ближе он подходит, тем явственнее становится мускусный животный запах его разгоряченного тела. Этот запах словно окутывает меня, и вот теперь мне точно конец.
В голове появляется какая-то муть, а мое тело сейчас больше похоже на застывшую статую. Я знала, что Драконы невероятно действуют на людей, но никогда не думала, что муж будет испытывать это на мне.
Он останавливается передо мной и нависает, словно гигантская скала. Я на секунду зажмуриваюсь, словно так смогу стать невидимкой.
— Я сказал дверь закрой! — грубо повторяет он мне в лицо. Я распахиваю глаза и вижу его совсем близко. Хотя точнее сказать просто не могу отвести взгляд от языков пламени, которые продолжают танцевать на радужке, напоминая, что Дракон зол и опасен. Я бы и хотела закрыть эту чёртову дверь с другой стороны, но от страха всё еще не в состоянии двигаться.
Ему надоедает ждать, и он слегка толкает меня в грудь. Я делаю, наконец, шаг назад. Дверь захлопывается перед моим лицом.
Когда туман в голове рассеивается, то я в полной мере осознаю, что мои глупые розовые мечты только что разбились об эту тяжелую дубовую дверь. Сказки со счастливым концом больше нет. В один миг я повзрослела, и моя взрослая жизнь началась с обмана.
Слёзы уже полноправным потоком бегут из глаз тонкими солеными струйками, и я вытираю их рукавом белой ночной рубашки, которая символизирует мою невинность и чистоту. Но кому они теперь нужны?
Я разворачиваюсь и в отчаянье бегу по длинному пустому коридору.
Зачем всё это тогда?! Зачем ему Истинная, если у него есть другая женщина?! Как он мог со мной так поступить! Ведь он же поклялся при всех!
Мне кажется, что такое просто невозможно. Он же Дракон! Эталон для всех! И тут такое предательство! Обман! Одни и те же фразы бьются в голове.
Обида душит меня, а соленые слезы режут глаза. Этот короткий путь кажется мне бесконечным. Мне очень хочется, наконец, упасть в свою кровать и дать волю чувствам.
Слезы застилают мне глаза мутной пеленой, и я внезапно врезаюсь в кого-то.
Шёлк рубашки скользит по моему лицу, а резкий запах мужской туалетной воды бьёт мне в нос. Я пытаюсь сделать шаг назад, но кто-то удерживает меня за плечо. Чужие пальцы неожиданно приспускают глухой воротник моей ночной рубашки, раньше, чем я успеваю осознать, что происходит.
А потом чья-то рука по-хозяйски проходится по моей шее, словно я не Истинная Дракона, а какая-то доступная девушка. Прикосновение слишком личное, слишком интимное. Я передергиваю плечами. Мне хочется избавиться от чужих пальцев на своей коже. Мне неприятно, что незнакомый человек такое себе позволяет.
Ткань его белой шелковой рубашки послужила мне платком, высушив слезы, и я поднимаю глаза.
Глава 2
Этого молодого мужчину я уже видела сегодня на нашей свадьбе. Он провожал Ролдэна у свадебной кареты и сидел рядом с ним за столом. Кажется, его зовут Элион. Я так сходу вспомнить точно его имя не могу.
Мы оказались между двух настенных факелов, поэтому в этом месте царит сумрак. Из-за этого его глаза кажутся такими же черными, как у Ролдэна. Но в этих глазах не горит огонь, а только непроглядная тьма.
В отличии от Дракона у Элиона нос более острый, а подбородок, так вообще нарисован мягкой плавной линией. Губы слишком тонкие, как две змейки. Он кажется мне слишком слащавым и приторным, словно торт сверху еще и сахаром посыпали. В нем нет внутреннего стержня, он скорее похож на липкий пластилин.
Но есть и ещё то, что меня в нём пугает: его плечи пусть и не такие широкие как у Дракона, но тоже не маленькие, да и рост вполне приличный. Я рядом с ним выгляжу слишком хрупкой и маленькой, беззащитной. Я сейчас словно воробей перед коршуном.
Я быстро оборачиваюсь, чтобы позвать на помощь, но, позади только длинный пустой коридор с черными проемами окон, наполненный колышущимися тенями. Теперь мне по-настоящему становится жутко.
Тонкие губы Элиона искажает похотливая ухмылка, и он снова нахально касается моей щеки. Стоит мне снова ощутить на своей коже его пальцы, как с моих губ тут же невольно слетает:
— Что ты делаешь?! — взвизгиваю я, так что эта фраза разносится по всему коридору, но дальше мой голос срывается от ужаса и возмущения. — Прекрати!
Я пытаюсь оттолкнуть его, упираясь ладошками в его мощный пресс, как в стальную плиту. Я прикладываю всю силу, что у меня есть, даже руки начинают дрожать, а ему достаточно лишь положить обе ладони мне на плечи, чтобы я оставалась на месте.
Я продолжаю отчаянно упираться, нервно упрямо повторяя:
— Пусти меня!
Он перехватывает меня сзади за шею одной рукой, чтобы другая оставалась свободной. Я понимаю для чего он это делает, и меня пробивает нервная дрожь от макушки до пяток. Элион это замечает и только усмехается, похоже мои тщетные попытки освободиться его только забавляют.
Его прохладные пальцы, пахнущие чем-то удушливо-сладким, продолжают свое путешествие по моей шее. Другой рукой он теперь даже касается моих губ, жёстко сминая их, словно хочет стиреть их с моего лица.
Я пытаюсь увернуться, и в отчаянье бью его по руке. Но это, конечно же, не причиняет ему никакого вреда. Хотя польза всё же есть. Он, видимо, наигравшись со мной, ни слова не говоря, бросает на меня насмешливый взгляд, отпускает и просто уходит в темноту коридора.
Я еще секунду стою, приходя в себя. Что это было? Потом тревожно оборачиваюсь, чтобы проверить, что он точно ушел. Коридор, к моему облегчению, пуст, только факелы с пляшущими языками пламени, разгоняют темноту.
Я обнимаю себя руками, пытаясь успокоится, и бреду дальше по коридору.
Мне холодно и одиноко. Я чувствую себя беззащитной в этом замке. Любой может причинить мне боль, и никто меня не защитит. Мне кажется, что солнце больше не взойдет никогда. Оно осталось там в отцовском доме, а
