на него возмущенный взгляд. Но орать не стал.
— Себя хотя бы уважай. — Сказал он твердо. — И за языком следи. Ключи откуда?
— От дома. — Этьен пожал плечами.
— Какого дома?
— Моего, у меня есть дом. Я не понимаю, зачем мне жить здесь. Может, пойду? — он хотел все забрать обратно в карман, но директор ударил его прямо по руке. Удалось выхватить только наушники. Их Этьен быстро смотал и спрятал в кулаке.
— Пойдешь в свою спальню. Спросишь, что задали на завтра и сядешь делать уроки, а с утра хочу видеть тебя на занятиях. Через год можешь катиться куда хочешь, хоть сразу в бордель.
Этьен покивал. Да, да, обязательно.
— Еще один побег, отправишься в полицию.
Этьен продолжил кивать.
— Понял? Не слышу.
— Понял!
Этьен быстро выскочил за дверь. Засунул наушники в карман. Ухмыльнулся. Телефон-то спасти удалось. А это уже хорошо. Директору он не верил. Директор всегда только обещал да орал. Дальше дело не заходило. Решил пересидеть тут несколько дней, а потом идти домой к Сэму.
* * *
А еще в шестнадцать лет можно попасться на чем-то совершено незаконном. Этьена выловили около торгового центра, притащили в участок, не засунули в камеру только потому что пожалели. Вызвали директора, еще какого-то мужика из опеки и вместе накинулись на Этьена. Оказывается, его маленькая тайна перестала таковой быть, а тому дяде было так жалко свой дорогой автомобиль, что он не побрезговал обратиться туда, куда надо.
Этьена с трудом пополам отпустили под надзор директора. Тут же ему запретили выходить за территорию приюта. Этьен к вечеру сбежал через окно прачки и пошел к Сэму.
Тот оказался дома. Появился перед Этьеном в одних трусах.
— Куда пропал? — спросил он. — Макс беспокоился.
— Сэм, — Этьен влетел в квартиру и захлопнул дверь, — меня в полицию таскали, они все знают.
Сэм завис, продолжал держать Этьена за плечо. Этьен тяжело дышал.
— Все?
— Про тачку, которую мы угнали.
— Хреново, — Сэм сильно сжал плечо Этьена, до боли, — но не критично.
— Тот тип меня как-то описал, а директор всю мою биографию им рассказал.
— И что теперь?
— Они меня отпускать не хотели. Спрашивали, кто мне помогал. Я про тебя не сказал, но они скоро сами поймут.
Этьен замолчал. Искал глазами на лице Сэма признаки уверенности. Но ее не было. Это Этьена пугало еще сильнее. Раньше не было еще у них проблемы, которую Сэм бы не мог решить.
Сэм отвел его вглубь квартиры. Уселись прямо на полу и закурили. Пальцы у Этьена дрожали, и пепел летел прямо на протертый лысый ковер.
Сэм привалился к стене, смотрел в потолок, в задумчивости постукивая пальцами.
— Придумаем что-нибудь. — Сказал он Этьену. — Не бойся. Они всего лишь про одну тачку узнали, ребята помогут.
И уже на следующий день Этьен сидел в пыльном кабинете. Тут же расположился толстый омега, которого приставили к Этьену как представителя опеки и социального адвоката.
— Я его знаю. — Говорил Этьен.
— Откуда?
— Недели три назад подцепил его около одного клуба.
— Что сделал?
Этьен ухмыльнулся, демонстрируя свою улыбку, закинул ногу на ногу. Играл он замечательно.
— Из приюта решил уйти насовсем, деньги нужны были. Решил подзаработать. Собой. Словил папика богатого. Он меня к себе в машину усадил. Сам хотел залезть, но его кто-то, кажется, прихлопнул. Я испугался и убежал.
Этьен продолжил улыбаться.
Следователь и омега отходили от рассказа. Молчание длилось долго.
— И что сделал?
— Ничего. Убрался в другое место, переночевал у друзей. Потом в приют обратно приволокли.
— А шмотки и телефон дорогой откуда?
— Так заработал.
Теперь его принимали не за преступника, а за несовершеннолетнюю проститутку. Директору влетело, что не могло не порадовать. Этьена сразу же решили переправить в интернат для трудных, откуда точно не побегаешь. На этом бы все и обошлось. На такую жертву Сэм его уговорил, потому что нужно было как-то объяснить присутствие Этьена ночью на той стоянке. Год потерпеть в интернате, а потом они будут вместе.
Но все пошло не так, как хотелось. Откуда-то узнали и про остальных, а не только про Этьена. Уже точно про Сэма и про Зелень — бету, которому скупал все краденые тачки. Про остальных их друзей Этьен ничего не слышал, а про арест Сэма узнал, когда его самого забрали с урока по алгебре.
Этьен ничего страшнее в своей жизни не испытывал. Теперь он точно не знал, что делать. И Сэма теперь рядом не было, и никто не мог подсказать.
Они с Сэмом думали, что выбранная ими жертва не захочет обращаться в полицию. Потому, что он семейный человек, а тогда придется рассказать о своем пристрастии к несовершеннолетним шлюхам. Но оказывается, что Сэм немного перестарался с шокером, и тот мужик пролежал несколько дней без сознания, а дело завели уже автоматически. Пришлось дядечке расколоться.
— Маленький еще такой, и уже прыткий. — Прокомментировал все это альфа, который вел дело. Смотрел он на Этьена с презрением и даже не скрывал это. — Видишь эти документы? — он поднял папку над столом.
— Ну, вижу. — Этьен откинулся на спинку стула, а руками вцепился в дрожащие колени.
В комнате они были не одни. Все этот же молчаливый толстый адвокат. Но ему стула не хватило, и он остался стоять около стеночки.
— Собственно, тут уже всего хватает. Просто облегчи сам себе жизнь.
— Чем же?
— Давай все расскажешь, как было. Мы это и так уже знаем, но тебе срока меньше выйдет. И суд быстрее закончится.
— Какой суд? — засмеялся Этьен. — Вы серьезно?
Он был еще маленьким, чтобы ему сделали что-то серьезное, в отличие от Сэма. Поэтому Этьен точно не собирался «облегчать себе жизнь» за счет своего альфы или его друзей. Его просто пугают. Они всегда так делали.
И Сэма подставит еще сильнее, если что-то расскажет про другие угоны. Чего они от него и хотели, думали, Этьен совсем глупыш.
Этьен думал недолго.
— Пошли вы все!
* * *
В шестнадцать лет можно с улыбкой рассказывать всем, кто соизволил явиться на все-таки состоявшийся суд, как этот приличный дядя соблазнился на маленькую красивую омежку, как он его облапал и за минуту согласился снять и трахнуть.
Такие подробности были совершенно не нужны, но Этьену так хотелось. Пусть даже из-за этого будет только хуже.
Адвокат ему сказал, что если бы не такое безобразное поведение все время, и если бы он произвел впечатление хорошего мальчика и сознался, то остался бы свободным. А так получил пять лет. Даже на юный возраст сильно никто не
