встали дыбом, как хохолок у обычной птицы.
Несмотря на то что Алоизас читал об этих существах только в книгах, сомнений быть не могло: перед ним в ловушке находился самый настоящий Грех в своей форме Чудовища.
Неожиданно Грех издал пронзительный крик, широко мазнул лапой по алым символам, и Алоизас только сейчас осознал, что в воздухе пахло палеными перьями и горелой кожей.
Что Грех делал здесь? Как угодил в ловушку? И самое главное, кто начертил эту пентаграмму посреди леса и для чего?
Голова кружилась от мыслей и волны захлестнувшего адреналина, а когда Грех повернул к нему птичий череп с горящими глазницами, Алоизас инстинктивно попятился, но врезался спиной в шершавый ствол соседнего дерева.
Перепачканные в земле огромные птичьи лапы перестали скрести почву, массивная грудь тяжело вздымалась. Взгляд голубых глаз парня встретился с опаляющим взглядом чудовища, который буквально приковывал к земле. Несколько секунд, в течение которых Грех разглядывал Алоизаса, превратились в вечность.
В Ордене Мастера посвящали много времени, чтобы научиться подавлять первородный страх перед монстрами. Часами юные ученики оттачивали свои действия и боевые навыки, днями и ночами зубрили начертания пентаграмм и фулу, чтобы, столкнувшись лицом к лицу с чудовищами, не пасть жертвами при выполнении первой же работы. Алоизас был готов ко многому, но не к Греху, а тот явно не был настроен дружелюбно. Монстр склонился к земле, издавая жуткие утробные звуки, похожие то ли на рычание, то ли на вой, мощные когти впились в землю, давя траву, шишки и камни, по его телу волной прошла дрожь, перья вздыбились, и через мгновение Грех прыгнул на Алоизаса.
Парень зажмурился и инстинктивно закрылся рукой, ожидая, что сейчас когти порвут его, как тряпичную куклу, но послышался только глухой удар и злобное клокотание Греха. Алоизас открыл глаза и понял, что монстр ударился о барьер сковывающей его пентаграммы. В местах удара перья дымились и горели красным пламенем, но, кажется, Греха это не сильно беспокоило, он лишь встряхнулся всем телом и выпрямился.
Кажется, только сейчас Алоизас пришел в себя. Осознание того, что Грех не может пройти через пентаграмму, немного отрезвило его и придало уверенности. Парень выхватил ритуальный кинжал из ножен, прикрепленных к поясу. «Бить Греха нужно в череп, так можно ослабить его», – вспомнил Алоизас. Что ж, по крайней мере, он попытается.
Все это время Грех продолжал наблюдать за ним, клацая страшным костяным клювом, а потом случилось то, о чем парень не читал в книжках и не слышал от учителей, – монстр превратился в человека. Алоизас мог поклясться, что это длилось всего мгновение: чудовище окутал неведомо откуда взявшийся густой туман и так же быстро рассеялся, явив перед ним мужчину в черных одеждах.
Его темные волосы плавными волнами спускались до груди, крест-накрест перетянутой кожаными ремнями, на бледном лице зло сверкали золотисто-желтые глаза. Они словно светились в полумраке, хотя с такого расстояния Алоизас вряд ли рассмотрел бы их цвет. Мужчина был бледен, очень высок, с острыми чертами лица, со сверкающей в волосах серебристой диадемой и украшенными перьями наплечниками, от которых стелился темным пологом плащ. Он напоминал гротескное изображение тощей птицы, нахохлившейся и готовящейся к атаке. Немного выждав томительную паузу, словно наслаждаясь изумлением в чужих глазах, мужчина выпрямился, разгладил украшенными перстнями пальцами явно дорогие одежды и откинул с лица пряди волос.
Он выглядел неестественно хорошо посреди поваленных деревьев и развороченной земли. Чуть склонив голову набок, мужчина улыбнулся, будто встретил знакомого, которого не видел много лет.
– Добрый день, юный Мастер.
Услышать бархатный, но чуть надломленный голос в лесной чаще, зная, что его обладатель – Грех, было жутко и завораживающе одновременно.
– Не такой уж он и добрый, раз я встретил тебя.
Мысленно Алоизас молился Создателю, чтобы собственный испуганный голос не выдал его страха.
– Разве Мастера не готовились к встрече? – Мужчина взмахнул рукой, указывая на пентаграмму.
– Может, и готовились. Об этом я как раз их и спрошу, – ответил парень.
Безопасность пентаграммы вселяла в него еще больше уверенности.
Грех помолчал немного, кажется, что-то обдумывая, а затем выражение его лица стало еще мягче.
– Признаться, я принял тебя, юный Мастер, за автора этой безукоризненной пентаграммы. Но раз это не твоих рук дело, то зря я разозлился на тебя. Видишь ли, это недоразумение подпортило мне день и внешний вид.
Алоизас напряженно промолчал. Он сделал несколько шагов к пентаграмме, но остановился на безопасном расстоянии, все еще опасаясь, что Грех прорвет защиту.
Мужчина по ту сторону алых символов улыбался. На взгляд Алоизаса, его внешнему виду ловушка никак не навредила, если не считать красных ожогов на ладонях и подпалин на перьевых наплечниках.
– Давайте договоримся, юный Мастер, – внезапно произнес Грех.
Алоизас поджал губы:
– Я не заключаю договоров с Грехами.
– Ты еще даже не услышал, что я хочу предложить. – Мужчина продолжал улыбаться. Он завернулся в плащ, спрятав руки, и теперь выглядел как большая черная ворона.
– Ты забываешь, с кем говоришь. Я Мастер. Моя работа – изгонять таких, как ты. – Алоизас мысленно похвалил себя за твердость в голосе. Сердце отчаянно забилось, мешая глотнуть воздуха.
Солнце пугливо спряталось за облаками, поднялся ветер, срывая пожухлые листья и хвоинки с веток и нагоняя тревоги.
Грех застыл недвижимой фигурой, склонив голову набок и разглядывая юношу перед собой. Неожиданно он пришел в движение, и его длинным ногам хватило пары шагов, чтобы оказаться у самой линии пентаграммы. Алые искры угрожающе сверкнули прямо перед его бледным лицом, но мужчина не обратил на это внимания. Алоизас крепче сжал рукоять ритуального кинжала и невероятными усилиями (и повторением зазубренных правил о подавлении страха в голове) заставил себя не дернуться и не отшатнуться. Между ними теперь оставалось совсем небольшое расстояние, около трех человеческих шагов, и вблизи Грех выглядел совсем человекоподобным. Алоизас разглядел даже родинку под глазом и спутанные внизу пряди черных волос.
– Боишься? – Мужчина умилился, словно смотрел на маленького котенка.
– Нет, – поспешно ответил Алоизас.
– Какой храбрый, умненький мальчик. Ты мне нравишься. Я хочу дать тебе шанс грамотно и безопасно выйти из сложившейся ситуации. Не хотелось бы вонзать когти в такое юное дарование. – Голос Греха был ровным и мягким, располагающим к себе. И все же Алоизас оставался собранным и старался не поддаваться на провокации. Он заставлял себя помнить о том, что, каким бы разумным, человечным Грех ни казался, за маской привлекательности скрывалось кровожадное чудовище.
– А оставить тебя в пентаграмме не разумно? – Алоизас сглотнул.
– Мой дорогой друг, эта пентаграмма – досадная помеха
