Не знаю, что на меня нашло.
Гадес присмотрелся к девушке. Она казалась совсем юной, и густой слой косметики не мог этого скрыть. Вьющиеся волосы заплетены в две косы, и даже в мутном свете фонарей было заметно, что они рыжие. Правда, не ясно, натуральные или крашеные. Девушка была одета в корсет, короткую юбку и, неожиданно, гольфы, которые резко выбивались из общего стиля посетителей клуба, но удивительно шли именно ей. Похоже, она мерзла в тонкой блузке, но не подавала вида.
– Привет, – сказал Гадес. – Мое имя ты знаешь, а как обращаться к тебе?
– Софи.
– Очень приятно, Софи. Ты куришь?
– Нет, вышла подышать свежим воздухом. Внутри душновато.
Она не казалась девушкой, которая постоянно ходит по концертам и горящим неоном клубам, где играют андерграундные группы. Но неуловимо походила на девушку, которой нравится музыка, звучащая в подобных местах.
– Я правда не знаю, что на меня нашло, – кажется, Софи смущалась все больше. – Извини.
– Ничего. Правда ничего. Главное, не называй мое имя слишком громко, не хочу, чтобы те девицы услышали.
– О… тебе не нравятся поклонницы?
– Мне не нравится их назойливость. А однажды мы с ними все равно встретимся.
– Как загадочно звучит.
Гадес улыбнулся. Он знал, что в тенях его улыбка выглядит одновременно и притягательной, и пугающей.
– Может, я вампир, который живет вечно.
– Скорее ты похож на древнего бога, который рассказывает в текстах песен об истине, но никто ему не верит.
Он вздрогнул. Настолько, что едва не уронил тлеющую в руках сигарету. Давно никому не удавалось вот так выбить его из колеи. Гадес затянулся, впуская в легкие дым и спокойствие, но Софи, похоже, ничего не заметила. Она задумчиво смотрела вперед, на парковку, а потом повернулась к Гадесу и сказала, как будто извиняясь:
– Это из-за вашего названия. «Стикс течет вспять». Сразу думаешь о древних богах. О временах, когда верили в загробную жизнь, в извивающихся змей на голове Медузы горгоны и в Цербера, который сторожит проход царства мертвых.
– У меня есть собака.
Если бы Гадес умел смущаться, то сейчас определенно смутился бы от того, насколько невпопад прозвучала его фраза, но Софи, похоже, восприняла замечание спокойно.
– Здорово, – сказала она. – Мне всегда хотелось собаку. Большую овчарку. Но мама не позволяет.
– Ты живешь где-то рядом?
– В доме на окраине.
– О, один из тех милых домов за крашеным зеленым забором? Идеальный газон, аккуратный почтовый ящик.
Софи рассмеялась.
– Что-то вроде того! На нашем нарисованы звезды, а забор кое-где стоило бы подновить.
– Звезды? Необычно.
– Моя мама – ведьма, ей положено что-то такое экстравагантное. Ты еще не видел ее рекламу в газете! «Гадание на Таро, зелья, оккультизм». Привороты только по субботам.
Софи говорила о работе матери легко, явно не слишком придавая ей особенного значения. А может, привыкнув, что в их доме варились так называемые зелья, а на подоконнике росли травы. Но Гадес невольно напрягся: слишком часто он встречал тех, кто называл себя ведьмами и действительно ими и являлся. И ему эти встречи никогда не приносили ничего хорошего.
– Так что насчет древних богов? – неожиданно спросила Софи. – Тебе нравится мифология? Хотя глупый вопрос. Конечно, нравится. У тебя даже имя в честь Аида, бога мертвых.
– Мне нравится одна легенда о нем.
– Какая?
– Что древние боги не умерли и никогда не могут быть мертвы. Аид до сих пор властвует в своем царстве мертвых. А еще бродит по миру в поисках своей жены, Персефоны. Легенда гласит, что ее мать, Деметра, в древности не позволяла им быть вместе, и половину года Персефона проводила с ней в мире цветущего плодородия, а на вторую становилась властительницей Подземного царства.
Софи нахмурилась.
– Я слышала версию, где Аид ее похищал и забирал с собой насильно.
– Возможно, ей нравилось, когда он применял силу? Как бы то ни было, согласно легендам, Аид бессмертен, а вот душа Персефоны перерождается раз за разом для смертной жизни. И Аид ищет ее, чтобы напомнить, кто она, и снова сделать своей королевой. Только Деметра всегда против. Это она придумала прятать дочь в смертных телах.
– Необычная версия. Тебе стоит написать о ней песню.
Дверь клуба распахнулась, и душная темнота выпустила еще одну девушку. Она огляделась, как будто ища кого-то, а когда заметила собеседницу Гадеса, помахала ей рукой:
– Сеф, черт возьми, я тебя обыскалась! Пошли внутрь, тут дубак.
Девушка вновь скрылась в клубе, а Гадес с удивлением посмотрел на Софи:
– Сеф? Ты же сказала, тебя зовут Софи.
Она скривилась:
– Терпеть не могу полное имя и дурацкие сокращения. Поэтому выбрала что-то максимально близкое, но похожее на человеческое имя.
– Как тебя зовут?
– Персефона. Мама тоже поклонница мифологии.
Она отправилась за подругой, и Гадес дернулся, собираясь пойти следом, но не стал. Он ощутил другой зов, гораздо более древний и глубинный. Как же не вовремя! Но души не могут ждать. Гадес затушил сигарету и выкинул в мусорный бак, а потом зашел за угол, где никто не мог его видеть. Прислонился спиной к кирпичной стене, которая пульсировала басами музыки клуба, прикрыл глаза и наконец-то стянул перчатки, позволяя свершиться древней магии. Души мертвых туманом просачивались в него через приоткрытый рот, через подушечки пальцев, через тело, укрытое черной одеждой. Он позволял им проходить сквозь себя и двигаться дальше, туда, где лениво перекатывались воды Стикса, не имеющего дна. Текущего только вперед.
Он – Гадес, он – Врата.
Небольшая плата за возможность не торчать постоянно в Подземном мире.
Мрак рядом с ним соткался в мощного добермана. Пес подошел к хозяину и ткнулся широким лбом в руку. Гадес почесал его между ушами.
– Ну что, приятель, похоже, я нашел ее.
2
– Я найду тебя…
Шепчут его пересохшие губы, а тени вокруг клубятся, сжимаются и снова расширяются, эхом повторяя слова: «в аду, в аду, в аду…»
Какая злая ирония! Они уже в аду. В Подземном царстве мертвых. И Стикс рядом величественно несет воды дальше, в туманную тьму. А владыка Подземного мира, Аид, держит на руках свою возлюбленную жену, Персефону.
Она умирает.
И никакие силы в мире не способны ее спасти. Она должна умереть в этом теле – и возродиться в новом. Провести половину человеческой жизни со своей матерью Деметрой, а потом вернуться к мужу. И отдать ему вторую половину жизни. Пока снова не умрет. Пока снова не возродится.
Аиду остается только ждать.
Этот цикл идет веками, но он до сих пор не может привыкнуть.
