Блин, она даже пострашнее Олега будет.
— Марин, забирай Ольшанскую, — кивает ей мой вожатый.
— Хулиганили? — приподнимает брови темноволосая девушка.
— Да хрен поймёшь. Побеседуем.
Я смотрю на Еву, она вся поникла и явно чувствует себя виноватой. Ну что за дела? Мы же ничего страшного не делали!
— Выше нос, красавица, — подмигиваю я ей.
Поднимает на меня глаза и слегка улыбается. Между нами теперь секрет, который никто никогда не узнает. От этого только острее ощущается моя любовь к этой девчонке.
— Так, пойдём, — недовольно говорит Олег и хлопает меня по плечу. — Будем разговаривать.
Ладно. Идём. Борзить сейчас было бы глупо.
Вместо того, чтобы пройти к своей спальне, Олег заводит меня в общую комнату, где часто мы собираемся первым и вторым отрядом, чтобы обсудить новости и различные планы на день.
— Садись.
Разваливаюсь на стуле и смотрю снизу вверх на вожатого. Олег начинает ходит из угла в угол и молчит. Долго он так будет маячить?
— Слушай, признавайся, было что-то с этой девчонкой? Понимаешь, если да, то с нас её родители три шкуры сдерут. Блин, ну как можно было вляпаться в такое дерьмо, — вожатый вплетает пальцы в волосы и останавливается посреди комнаты.
Мне его даже жалко. Такая ответственность. Следить за половозрелыми подростками. С ума сойти, не работа, а каторга какая-то.
— Да не было ничего, — лениво пожимаю плечами. — Не надо так нервничать.
Олег переводит на меня взгляд.
— Знал бы ты, кто такие Ольшанские, не был бы таким спокойным.
— А кто они?
— Владельцы крупной развлекательной сети по всей России. У них денег столько, что простым смертным и не снилось никогда.
Хм, удивил. Да тут у каждого второго ребёнка родители долларовые миллионеры. В элитный лагерь не так-то просто и попасть.
— Говорят, что Савелий Ольшанский с криминалом ещё связан. Не хотелось бы на себе проверять, есть у него такие связи или нет.
О, вот это уже интересно. Ева — бандитская дочка? Да мне вообще пофигу. Она моя. Мы с ней реально поженимся, когда можно будет и плевать мне на всё кругом. Я нашёл её. Чувствую, что она та самая половинка, которую ищут люди всю жизнь.
Олег подходит к столу и опирается руками на него, возвышаясь надо мной:
— Ты мне честно скажи, что было с Ольшанской у тебя?
— Да я правду говорю, — начинаю уже и сам закипать. Сказал же уже! — Маленькая она ещё для всякого такого, я ж адекватный.
Несколько секунд вожатый буравит меня взглядом, потом выпрямляется и кивает. Поверил. Ну хоть не будет до меня докапываться больше. Капец какой-то, надеюсь, что Еву там не сильно мурыжит эта гарпия Марина?
— Ладно, — вздыхает Олег. — Иди в комнату и больше никаких побегов. Посмотрим, может ещё получится прикрыть этот инцидент.
* * *
С утра в лагере царит настоящий хаос. Все складывают свои дорогие шмотки в чемоданы, обмениваются контактами и обещают созваниваться и приезжать друг к другу в гости.
— Строганов! На пару слов, — возникает в дверях Олег.
Мы выходим в коридор, где каждую секунду мимо пробегает то один, то другой по своим важным делам. Облокачиваюсь на стену и смотрю на вожатого.
— Тут такое дело… В общем, я с охраной договорился. Они будут молчать, если ты их отблагодаришь. Понял?
— Несложно понять, — усмехаюсь я.
— Вот тут номер, — подаёт мне бумажку с написанными кривым почерком цифрами.
— Не вопрос. Сейчас сделаю. И… спасибо вам.
— Да ладно уж.
Смотрю вслед Олегу. Блин, хороший мужик оказался. Надо и ему будет скинуть благодарность за помощь в этом деле.
* * *
— Ева, иди ко мне.
Выхватываю девчонку из толпы детей, стремящихся покинуть пределы лагеря. Двери открыты, за забором стоят крутые тачки и ожидают либо водители, либо, кому повезло, даже мамы и папы.
Ева обнимает кого-то из девочек, на ходу прощается ещё с несколькими ребятами, и тут же спешит ко мне под тень дуба.
— Не хочется с тобой расставаться, — честно признаю с ходу.
— И мне не хочется. Ты напишешь? — спрашивает она на меня, вскидывая свои штормовые глаза.
— Обязательно.
— Егор, а ты сможешь приехать в Питер?
— Жди этим же летом. Успею до начала твоих школьных занятий.
— Я буду ждать.
Я гляжу по сторонам. Большая часть уже вывалила за пределы лагеря, но поток до сих пор идёт нехилый. Беру Еву за руку и тяну за дерево, туда, где растут более густые кусты какого-то сладко пахнущего растения с красными цветками.
Притягиваю девушку к себе в объятия и впиваюсь в губы. Думал, что сдержусь. Тут же полно народа, а на той стороне так вообще может маячить ей грозный отец с криминального мира. Но как тут удержаться?
Быстро отпускаю её мягкие нежные губы. Упираюсь на мгновение лбом в лоб.
— До встречи, красавица.
Ева смущённо кивает и покидает мои объятия. Подхожу к забору и смотрю, как она выходит на улицу. Смотрит куда-то вдаль, а потом радостно бросается к высокому широкоплечему мужчине.
Тот покровительственно прижимает её к себе, что-то говорит и целует в макушку.
В душе тоска.
Блин, ну почему так хреново? Кажется, что я расстаюсь с ней навсегда.
Мужчина открывает перед Евой дверь, и она садится в чёрный автомобиль. Ольшанский, а это, судя по сходству черт лица с дочкой, обводит взглядом лагерь.
На какой-то миг натыкается на меня, буравит взглядом, но я тоже не промах, смотрю расслабленно, будто меня вообще ничего не колышет. Ольшанский первый не выдерживает, со свирепым видом отворачивается. Недовольной быстрой походкой обходит машину кругом и садится на пассажирское сиденье сзади. Значит, всё-таки с водителем приехали.
Машина отъезжает с парковочного места.
Сердце сжимается от боли. Сжимаю челюсть, чтобы не расплакаться как какой-то малолетка. Блин, что ж так хреново-то?
Ну ничего, скоро увидимся, моя красавица.
Глава 3. Разговор с отцом
— Как всё прошло? — спрашивает отец, а я вся тут же подбираюсь.
Ладошки мгновенно потеют, я пытаюсь усилием воли расслабить их на своих коленях. К лицу быстро и неотвратимо подкатывает жар. Ну и как держать себя в руках? Поворачиваюсь к нему и натыкаюсь на внимательный взгляд на меня.
Как прошло?
Папа, кажется, я влюбилась. Безумно. Так, что при мыслях о нём, у меня сбивается сердечный ритм. Хочется всё время быть рядом с ним. Чувствовать свою ладонь в его широкой ладони. А ещё целоваться. Умопомрачительно приятно…
Какой же он фантастический.
Я побоялась надевать на шею его подарок сегодня, надежно спрятала, завернув в предметы гигиены, и
