будет процедура, а Эдмунд рывком привлёк к себе Диану.
- Доверься мне, - прохрипел он ей на ухо, хотя это было совсем необязательно. – И всё будет хорошо, моя дорогая.
Он почти нежным жестом убрал волосы, упавшие ей на лицо, и быстро закружился в танце. Там, где они проносились, вспыхивали свечи, и зал вновь наполнялся светом.
С каждым шагом Диане становилось дышать всё труднее. Корсет, и без того сдавливающий грудь, теперь и вовсе пытался её задушить, и девушка не могла выдержать такой темп, но не позволяла себе продемонстрировать слабость. Наверняка ведь короля предупреждали о том, что ей может стать от этого плохо. Портной несколько раз напомнил, что Диане лучше бы танцевать только медленные танцы.
Но зато как это было красиво! Они неслись по кругу, и, хотя девушка чувствовала себя безвольной куклой в руках мужа, знала, что заслужит его милость, если продемонстрирует красивую игру. Она без страха смотрела в его глаза, потому что подданным хотелось видеть влюблённую королеву, и позволяла себе нежную мягкую улыбку, застывшую на лице, будто бы та мёртвая маска.
Вместе со вспыхивающими свечами по платью Дианы вверх поднималась чернота. Она чувствовала, как темнеет и тяжелеет ткань; лёгкие шелка обращались в тяжёлый бархат и тянули её вниз. Всё это тоже было последствием его магии, жестокой, сильной и бессердечной.
Эдмунд замер так резко, что Диана едва не упала, с трудом успев схватиться за его руки. На губах его красовалась довольная улыбка; король чувствовал, что потряс и присутствующих, и невесту.
Пусть в зале вновь стало светло, это всё равно отличалось от сияния солнца. Там, на улице, последние лучи сгорали, соприкасаясь с кристалликами снега, а здесь было нечем дышать от свеч. Запах воска, лёгкий, почти невидимый дым… И её платье, ставшее тёмно-бордовым.
О, это было красиво.
Дворяне зааплодировали, радуясь танцу, как прекрасному представлению, но Диана с облегчением вырвала свои руки из цепких пальцев короля.
Он сердито поджал губы, показывая, что девушка совершила ошибку.
- Желает ли моя королева, - вполголоса произнёс он, - удалиться, следуя традициям, или подарит мне ещё один танец?
Девушка старалась не предаваться отчаянью. Она знала, что король ждал второго. Ей следовало продемонстрировать, что его мнение для неё куда важнее, чем следование традициям их общества. О, в таком случае, мужчина был бы невообразимо горд своей юной супругой.
- Я предпочитаю действовать так, как велит мне Закон, - ответила Диана. – Даже если цвет Алиройи желает этого танца, долг требует, чтобы я удалилась.
Она опустилась в глубоком реверансе, потом поднялась, гордо расправила плечи и удалилась прочь.
Её платье с каждым шагом становилось всё тяжелее, но Диана не позволила себе идти быстрее. Она знала, что к выходу ткань станет практически каменной, что король даже не подумает о том, как она будет выглядеть в глазах его же народа, если упадёт. Ему было приятно подчёркивать чужую слабость, и мужчина беззаветно радовался своей власти.
Но Диана не считала себя слабой. Она не позволила себе ни замедлить шаг, ни ускорить его, не взглянула на почтенно склонившихся подданных. Повинуясь магии Эдмунда, перед нею широко распахнулась дверь, и девушка покинула зал. Она услышала стук дверных створок – король спрятал её от глаз дворянства, - и только тогда позволила ногам подогнуться от слабости, а с губ сорваться уставшему вздоху.
Глава вторая
- Ваше Величество!
Она застыла, стоя на коленях и не поднимая головы. Надо было подняться и идти дальше. Долг велел ожидать супруга в своей новой спальне, а все её мысли должны кружиться вокруг первой брачной ночи.
Диана сжала зубы, пытаясь вытеснить отвращение из своих мыслей. Всё тело мелко дрожало, дыхание оставалось прерывистым, но она умела терпеть. Теперь, став королевой, Диана не могла позволить себе такую слабость, как потеря сознания. Или смерть.
Служанки помогли ей подняться, но Диана, обретя равновесие, вскинула руки, не позволяя им подойти.
- Ваше Величество, позвольте помочь, - одна из них посмела протянуть руку, касаясь девичьего запястья в попытке прощупать пульс, но королева зло вскинула руки, прислушиваясь к громкому шелесту платья.
- Не смей, - она сглотнула, пытаясь преодолеть ужас, сковывающий тело. - Со мной всё в порядке.
- Но, Ваше Величество...
- Со мной всё в порядке, - повторила она, с трудом дыша. - Не приближайся!
Диана подобрала пышные юбки и уверенно двинулась вперёд. Дрожали и подкашивались ноги, перед глазами прыгали разноцветные пятна, но она не позволяла себе остановиться. Коридоры и залы сменяли друг друга, и во всём дворце не было ни души. Казалось, каждый считал своим долгом остаться на свадьбе, со счастливым женихом. Кого интересует королева?
Она застыла у входа в свои покои, дождалась, пока слуги откроют дверь и отдалятся, склонившись в низком поклоне, и зашла внутрь, вдыхая затхлый запах. Сколько лет назад прежняя королева, матушка нынешнего правителя, впервые пересекала порог этой комнаты и замирала напротив зеркала? Говорили, что Лизбет и Эдмунд Первый любили друг друга, а их свадьба затмила все торжества прошлого.
О них с Эдмундом Вторым тоже будут говорить. Скажут, какая красивая пара. Умудрятся отыскать в равнодушных чертах невесты и искажённом ненавистью лице жениха любовь и нежность.
Диана подошла вплотную к зеркалу. Оно было огромным, во весь её рост, и отражало удивительно бледную, с трудом прячущую испуг в глубине светлых глаз девушку. На голове её всё ещё красовалась льдистая, с острыми пиками корона, и Диана подняла руку, скользя пальцами по тонким шипам и иголкам, так прекрасно смотревшимся со стороны.
Она вздрогнула, когда холодный металл проколол нежную кожу, и равнодушно наблюдала за тем, как капля крови медленно стекает по поверхности короны и теряется в её волосах.
- Поздравляю, - улыбнулась сама себе Диана. - Теперь вы - королева Алиройи. Постарайтесь выжить.
Чёрное, напоминающее уголь платье вызывало отвращение. Диана хотела разорвать его на мелкие кусочки, но знала, что будет наказана. Она обязана терпеть столько, сколько будет угодно её супругу.
Она медленно обошла зеркало и толкнула следующую дверь. Королева имела право остаться наедине с собою, как и каждая девушка, дожидаясь мужа, но перед этим ей следовало переодеться. Разумеется, наряд должны были оставить здесь.
Диана с отвращением окинула взглядом высокую кровать с балдахином, пробежалась пальцами по тонкой ткани, взглянула на тяжёлое бархатное покрывало, вызывающее мысли о ложе смерти, а не ложе любви. Наряд, уготовленный ей супругом, тоже лежал здесь. Полупрозрачная ткань ночной сорочки, шелка да кружева... Наверное, в этом она выглядела бы красиво.
Девушка сжала зубы, стараясь сдержать тошноту, подкатившую к горлу. Она убеждала себя в том, что сумеет поступать так, как должно, соответствовать всем традициям, но с каждым
