лотку в центре стола.
Уже давно Денис Иванович прекратил попытки понять, что он ест. Бесконечный ряд успехов генной инженерии привел к тому, что еда, как уверял баритон в голове, стала неизмеримо полезней и питательней. К сожалению, это не сказалось на ее вкусе. Денис Иванович с отвращением, которое не смог до конца заглушить даже аудиочип, поднес ко рту ложку с какой-то слизистой дрянью, приготовленной специально для него по результатам утренних анализов.
Впрочем, – убеждал себя Денис Иванович, – может, он просто забыл, и стряпня жены (лицо ее стерлось в памяти, а после шестимесячного запоя не осталось даже фотографической карточки) была ничуть не лучше этой «каши диетической из сорго модификации GM-8»?
II
Станция монорельса располагалась почти у порога общежития, так что каждые полчаса его серые стены вздрагивали от проходящего всего в нескольких метрах состава. Но жильцы, особенно первых трех смен, охотно мирились с таким неудобством, так как близость перрона давала им пару дополнительных минут по утрам.
И все же, Денис Иванович чуть не опоздал. Баритон в голове отсчитывал секунды, оставшиеся до отправки его смены в промзону, когда запыхавшийся, Денис Иванович влетел в сектор контроля, и чуть не вывихнул палец, пытаясь попасть им в кассовое гнездо. Прозрачная створка турникета скользнула в пол. Не дожидаясь, пока она окончательно исчезнет, он перепрыгнул венчающие ее блестящие металлические шипы. Створка за спиной хищно чавкнула, словно пытаясь отловить нарушителя, но Денис Иванович уже вскочил в готовый отъехать поезд. Все места в головном вагоне были заняты, и он, следуя раздававшимся в голове инструкциям, прошел во второй, разыскивая предназначенное ему машиной место.
Не успел он сесть, как состав мгновенно разогнался, и через полминуты проскочил тамбур защитного купола той соты, где жил Денис Иванович. Как всегда в момент перехода он почувствовал слабый укол в предплечье. Когда сразу после вживления «цифрового ангела» Денис Иванович пожаловался врачу на неприятные ощущения, тот, покопавшись в больничных записях, сказал, что это последствия прежнего неумеренного потребления алкоголя. «Придется мириться с этим маленьким неудобством» – по-дружески улыбнулся Денису Ивановичу присутствовавший при осмотре представитель фирмы-производителя – «Ведь мир и безопасность стоят того. Не правда ли?» И Денис Иванович, вспомнив телевизионные кадры с места Даккарской катастрофы, почти искренне ответил ему: «Конечно».
Сразу после тамбура за окном замелькало открытое пространство промышленной зоны. Здесь не было купола, и серое осеннее небо, уже светлеющее у горизонта, висело низко над головой. Темные корпуса предприятий были отделены друг от друга слегка мерцающей, подсвеченной для безопасности, ультразвуковой завесой.
Через две остановки Денис Иванович сошел, и, оплатив проезд, услышал, как приятный женский голос в голове (автоматический оператор регионального банка) уведомил о том, что на его счету осталось менее 10 процентов месячного кредита. Затем мужской баритон вежливо напомнил, что рабочая смена начнется через пять минут.
Больше всего Денису Ивановичу хотелось выругаться. Он вежливо улыбнулся, и, пробормотав неизвестно кому: «Приятного времени суток!», пошел к своему корпусу, держась середины между двумя широкими белыми полосами коридора безопасности в ультразвуковой завесе. Впереди и сзади – он не видел, но знал это – скользили в утреннем сумраке как тени десятки мужчин в блекло-голубых рабочих костюмах. Споро, но без суеты, подходили они к пластокерамической двери корпуса и исчезали за ней. Их четкие до автоматизма движения слегка раздражали Дениса Ивановича, хотя он понимал, что и сам движется точно так же, под ту же ритмичную, бодрящую музыку.
Подойдя к проходной, Денис Иванович вошел в нее как раз в тот момент, когда предыдущий работник, пройдя контроль, закрыл за собой внутреннюю дверь тамбура и Денис Иванович остался в ней один, если не считать бдительного автоматического циклопа, поблескивающего глазом камеры телеслежения. Денис Иванович подставил ему для аутентификации зрачок, и в тот же момент испытал знакомое легкое покалывание в правом предплечье – сняли данные с «цифрового ангела». Он сунул в прорезь на груди «вахтера» выданный ему утром в туалете пластиковый талончик с данными анализов, и вошел в распахнувшуюся перед ним дверь.
Длинный ряд кресел с колпаками, похожими на фен, тянулся по коридору вдаль. В креслах, расслабившись, сидели мужчины с полузакрытыми глазами, словно пораженные коллективным параличом. Денис Иванович сел на свободное место и приготовился к психоэмоциональной загрузке.
По мере того, как музыкальные ручейки, журча, растекались по сознанию, а странный, ангельски-бесполый голос произносил слова, смысл которых тонул в звуках музыки, Денис Иванович ощущал, как он становится иным.
Словно старая ветхая плоть, разложившись, нечувственно опала с костей, а вместо нее скелет облекли в новое тело, искрящееся здоровьем и радостью. Сознание стало прозрачным, мысли – четкими, руки – умелыми. Чувство всемогущества и силы захватило дух. Болезненное желание творчества пронзило ум. И не осталось ничего, что не было бы подчинено этому желанию.
Денис Иванович с трудом распахнул глаза. Необыкновенное счастье захлестнуло его так, что он задохнулся. Мир был прекрасен.
III
Счастье переполняло его, когда он сел за свое рабочее место. Посреди пустого стола матово поблескивал шлем. Денис Иванович бережно, не торопясь, одел его и погрузился в нирвану. Эти мгновения он любил даже быть может больше, чем метаморфозы в коридоре. Там он был глиной, а сейчас становился творцом. Он начинал творить.
Прежде (в той жизни – с усмешкой позволял себе иногда думать Денис Иванович) он занимался кибернетикой. Сращивал плоть и кремень. Потом началась перестройка, затем – бес знает что. Институт закрыли, все торговали на рынке – кто картошкой, кто Родиной. Он не смог ни тем, ни другим. Когда в страшном 2026 подыхал в своей общаге, в нищете и в пьяной блевотине, его нашли. Вымыли, вылечили, дали шлем. И он начал работать, не спрашивая – на кого и зачем.
Да тогда и понять это было невозможно. Все рушилось в тартарары.
