заставил непроизвольно поёжиться, но Бен молчал. То ли наслаждался зрелищем обтянутой узкой юбкой задницы, то ли просто решил добавить нотку мелочности в своё наказание. Наконец на левую ягодицу прилетел легкий шлёпок.
— Сними.
Короткий приказ, и Лиз попыталась было выпрямиться, чтобы расстегнуть замок, но ещё один, более сильный удар вынудил замереть.
— Разве я разрешал тебе шевелиться?
Ох, нет. Она лихорадочно мотнула головой и снова сглотнула. Челюсть начинала ныть от необходимости держать стек, и Лиз чувствовала, как пропитывает кожу слюна. Снова наклонившись вперёд, она завела руки за спину и расстегнула замок, дернула вниз молнию и стянула вниз тонкую шелковистую ткань, что легко упала к ногам. Она осторожно переступила в своих убийственных каблуках с ноги на ногу, и ей ничего не осталось, как отодвинуть носком туфли уже ненужную одежду. Сзади раздалось ехидное хмыканье, но Лиз прекрасно знала, что сейчас видит Бен. О, она не раз сама наблюдала это в отражении зеркал, ведь проклятому Бэйли нравилось смотреть, как отсасывая ему, Лиз следила за двигающимися в полумраке фигурами на одной из стен. Это чертовски возбуждало. Однако сейчас игривости не было и в помине.
Чуть повернув голову, Лиз снова сглотнула и услышала за спиной тихие шаги. Повинуясь легкому шлепку по внутренней поверхности бедра, она расставила ноги шире, а мужские руки обвились вокруг талии и проворно расстегнули несколько оставшихся пуговиц на белой блузке. Рваное движение — и Лиз осталась в одном нижнем белье. По-прежнему обутые в шпильки ноги непроизвольно задрожали от неудобности позы. И внезапно стало понятно, что тонкое кружево цвета саргасового моря, которое так любил Бен, вряд ли могло скрыть возбуждение. Но Лиз была все еще слишком напряжена из-за надвигавшейся неизбежности. Однако тут Бэйли подцепил пальцами тонкую ткань и дернул вверх, вынуждая швы впиться в промежность и между ягодиц. Ответом ему стал рваный, свистящий из-за занятого рта выдох. Че-е-ерт…
— Ты опоздала на двадцать минут, — тем временем совершенно спокойно произнёс он, и Лиз вздрогнула. — Двадцать минут — двадцать ударов. Мне кажется, это справедливо.
Нет, конечно. Но она не могла даже поспорить, нервно стиснув зубами древко хлыста. Это не скрылось от Бэйли.
— Ты ещё чем-то недовольна? — удивился Бен. Лиз отрицательно замотала головой, но было поздно. — Значит, двадцать на каждую.
Его ладонь огладила удобно подставленную под удары задницу, а Лиз попробовала что-то разгневанно замычать. Но в этот момент обжигающий шлепок опустился на левую ягодицу.
— Один, — мурлыкнул на ухо Бен. А затем Лиз ощутила то, что заставило ее сжаться в ожидании боли.
О нет. Нет-нет. Она не хотела ТАКОГО! Уж точно не ещё тридцать девять чертовых раз, но…
Но гладкой, ещё неповрежденной кожи коснулись холодные заклепки паддла. И Лиз даже знала, какие слова выбиты на обеих сторонах проклятой шлёпалки. «Актив Бэйли». Каждый раз оставляя след, он словно ставил печать: его собственность и движимое имущество… Проклятый шутник. Однако, разукрашивая задницу Лиз этой надписью, Бен действительно получал полное право на ее тело и даже душу. Но об этом, а также о том, как на самом деле любила и ненавидела паддл, она никогда ему не скажет.
Ну, а в следующий момент все мысли разом вылетели из головы, когда с глухим ударом, кожаная с металлическими вкраплениями поверхность два раза быстро и звонко коснулась кожи. Справа и снова слева.
— Договор подписан, — хмыкнул Бен, а Лиз сильнее стиснула уже откровенно ноющую от стека челюсть и закрыла глаза.
Это оказалось больно. Чертовски. В последние их встречи Бэйли явно был постоянно чем-то раздражен, вымещая свой гнев в чуть более резких замахах, движениях и словах. Но пока Лиз терпела, потому что накатывавшее с каждым разом все большее возбуждение становилось почти неконтролируемым. И Бен, конечно же, видел это. В прошлый раз, когда он трахал ее на полу, она умудрилась испачкать даже ковёр под ногами, и сегодня, похоже, все шло к тому же. Чем бы ни занимался по жизни Бэйли, кажется, он скоро разорится на химчистке.
Однако даже ощущение стекающей по бедрам сквозь ткань белья смазке разом стали неважны, когда пальцы вцепились в нагревшийся под ладонями металл. А следом, один за другим на вмиг покрасневшую кожу обрушились удары. Бен бил коротко и резко, оглашая бесшумную комнату сухим отсчетом шлепков. Четвертый… пятый… На десятом Лиз все же заскулила. Тихо и почти неслышно из-за заткнутого хлыстом рта. На двадцать третьем, склонив голову и до боли стиснув кованый бортик кровати, безрезультатно попыталась сдержать слезы, а к тридцать девятому вообще слабо понимала, где находится. Задница горела так сильно, словно была содрана до мяса. И казалось просто чудом, что Лиз до сих пор не перекусила пополам кожаное древко. За это, наверно, она получила бы еще с десяток шлепков. Восхитительных. Острых. Раскрашивающих ее ягодицы во все оттенки красного так, что точки от заклепок складывались в бесконечную ленту: «Актив-Бэйли-Актив-Бэйли-Актив-Бэйли…» Словно знак: ступать на эту территорию запрещено.
Так что, когда измученную кожу накрыли в легком поцелуе губы, Лиз едва не взвизгнула от жгучей боли. Но следом между ног скользнула приятно прохладная рука, стягивая прочь намокшее белье, и стало понятно — ковер придется менять. Он попросту не выдержит таких надругательств.
— Ого, — раздался над ухом самодовольный голос Бена. Засранец! В голове Лиз звенело, но она все равно услышала ехидные слова, когда два пальца скользнули внутрь нее. Вперед-назад. Легко. Небрежно. Пачкая ей бедра прозрачной скользкостью. — Вижу, тебе понравилось. Может, повторим?
Ее глаза наверняка полыхнули гневом, когда Лиз резко повернула к нему голову. Это нечестно. Она получила заслуженное наказание, и дальше уже игра вышла бы за рамки их договоренностей. Но тут пальцем другой руки
