Пустошь. Там, в принципе, было нечем заняться. Чаще всего мы купались в небольшом озере и много бродили по лесу.
Я взглянула на Лану. Она как раз поставила свой бокал на стол, подняла глаза и наши взгляды встретились. Я не смогла отвести взгляд. Она тоже. Словно схлестнулись лучи от фар двух машин. Люди наверняка заметят. Моё лицо пылало, но я винила в этом перчёного окуня под названием “Морской дракон”.
Постаравшись оторвать свой взгляд от неё, я произнесла:
— Так вот, в один превосходный день мы зашли в лес дальше, чем обычно. Мы попали в совершенно другую часть леса и заблудились. Нет, погодите, я кое-что упустила. Посреди леса должен был стоять дом, где… я уже не помню, что именно говорилось в легенде… где жил Бабай или что-то типо того. А когда туристы или любопытные дети типо нас исчезали без вести, их забирал Лесник.
— Лесник? — переспросила Лана.
Все остальные смеялись, протягивая руки за вилками либо бокалами. Лишь Лана слушала меня внимательно. Я сосредоточилась.
— Ну, да. Кажется, так.
Странно. Я уже и забыла, что его звали Лесником.
— В общем, мы бродили по лесу, ища дорогу. Нам казалось, что мы ходим кругами, и уже становилось темно. Я начала оставлять на деревьях зарубки, маленькие метки в виде крестов на коре, которая в то время суток казалась белой и блестящей.
Моё сердце стало стучать о рёбра. Я словно опять вернулась туда: сгущающиеся тени, призрачные деревья, ползучий холод леса, подбирающийся всё ближе.
— А затем перед нами вдруг появился дом. Двухэтажный, очень старый, полуразвалившийся. Сквозь большую дыру в крыше проросло дерево.
Я жестикулировала, пытаясь помочь им вообразить этот мрачный старый дом посреди леса.
— Дом имел что-то похожее на портик с орнаментом, и маленькие окна с фронтонами. Некоторые из них были выбиты, некоторые — целы. Входная дверь висела на петлях…
Я замолчала. На миг мне показалось, что я вновь в лесу. Запах разрушенного дома, странные запахи животных и… леса. Тихий вечер — даже цикады молчат. Чересчур тихий вечер. Робин рассмеялась. Она уже слышала эту историю — обычно, когда я была пьяна. Я не рассказываю эту историю в трезвости. Я не удержалась и вновь взглянула на Лану. Она больше не улыбалась, а хмурилась, будто изучала меня на расстоянии и не могла понять, что именно она видела.
— Я сделала шаг вперёд, и под моей ногой что-то хрустнуло. Когда я посмотрела вниз, то увидела часть черепа.
Смех, изумлённые вздохи, а Лана всё ещё смотрела, хмуря брови.
— Черепа или кости?
— Черепа.
— Человеческого? — спросил кто-то другой.
— Не имею понятия, — ответила я. — Тогда мы подумали, что человеческого, но нам вроде бы хотелось так думать, понимаете? Теперь мне кажется, что вряд ли.
В действительности я до сих пор думала, что череп принадлежал человеку, но вовсе не хотела этого признавать.
— Так что произошло потом? — спросил какой-то мужчина.
Синий свет фонариков отражался от его очков, и он выглядел как слепой.
Слепой мужчина-насекомое.
— Ничего. Испугавшись, мы побежали домой, — посмеиваясь, ответила я.
Смех мой прозвучал неубедительно, но все остальные тоже засмеялись. Все, но не Лана.
— Вы кому-либо рассказали об этом?
Я покачала головой.
— Мы не должны были там гулять. Мы испугались…
Мы действительно испугались, и не только проблем с родителями.
— Ходили ли вы туда вновь? — спросил тот же мужчина.
Даже его голос был похож на писк насекомого и резал мой слух.
Потянувшись за стаканом, я ответила:
— Нет.
— Как думаешь, ты нашла бы тот дом вновь? — хитро произнесла Робин, смотря то на меня, то на Лану. — Если бы понадобилось?
— Нет.
А затем Лана, странно улыбаясь, спросила:
— А хотела бы попробовать?
ГЛАВА 3
Мне следовало бы догадаться, что выходные превратятся в кошмар, ещё когда Лана тем вечером сказала, что заедет за мной в субботу в шесть утра.
— Утра? — неуверенно переспросила я, надеясь, что она оговорилась.
— Да. Надо выехать пораньше. Путь неблизкий, тем более, что мы не знаем, куда едем.
Она улыбалась. Улыбка у неё была невероятная: уголки её чёрных глаз приподнимались, а губы (у неё были очень сексуальные губы) причудливо изгибались. Я почувствовала такое сильное притяжение, какого не чувствовала уже очень давно. Но я хорошо себя знаю, и никогда не бываю приветливой до полудня по выходным. Ну и в любой другой день.
— Эм… я не очень люблю утро.
— Утро может быть лучшим временем суток, — мягко произнесла Лана, и было ясно, что она говорит не о завтраке.
Она смотрела в мои глаза, и я буквально не могла отвести взгляд. Сердце совершило небольшой кульбит.
— У тебя есть спальный мешок? — вдруг спросила она.
— Спальный… мешок?
— Мы ведь проведём ночь на свежем воздухе, так? Разобьём лагерь?
— Э… да. Наверное.
О Господи. Она хотела сказать… мы что, правда…
— Не переживай, — сказала она. — Я тебя прикрою.
В её глазах мелькнул шаловливый огонёк. Полицейская с огоньком в глазах?
“Сколько же я выпила?” — подумала я и проверила содержимое своего бокала.
Итак, я пошла на вечеринку к Робин вечером в четверг и каким-то образом вышла оттуда с договорённостью о свидании — первом за последний год.
ГЛАВА 4
— Ну, что, разве Лана не горяча? — спросила Робин, когда позвонила мне днём в пятницу.
— Эм, да, симпатичная, — согласилась я, массажируя пульсирующие виски и пытаясь сконцентрироваться на экране компьютера.
— Симпатичная? — воскликнула Робин. — Это как сказать, что у Кирстен Данст красивые зубы. Она шикарна! Её улыбка. Её глаза. Её попа!
— Хватит уже о Кирстен Данст.
— Я говорила о Лане!
Протерев глаза, я попыталась
