class="p">— Если ты сейчас же не заткнешься, я тебя ударю.
— Это другая форма...
Не успел он закончить свои слова, как я уже впечатал свой кулак ему в лицо. Он отступает на шаг, но потом размахивается рукой и бьет меня по щеке.
Я отшатываюсь назад, но ловлю себя, прежде чем споткнуться.
Мы обмениваемся еще несколькими ударами, пока у нас не идет кровь из носа, губы разбиты, и нам приходится опираться на каменную стену для равновесия. Вокруг собралось несколько зрителей, но охранник Адриана, который примерно его возраста, пугает их до смерти, отталкивая от себя. В какой-то момент он попытался остановить нас, но одного взгляда Адриана было достаточно, чтобы остановить его.
Мы оба задыхаемся, глядя друг на друга, сгорбившись, чтобы перевести дыхание.
— Тебе нужно прекратить это, иначе это будет продолжаться вечно, — говорит он.
— Я клянусь, Адриан, если ты не заткнешься...
— Что ты собираешься делать? Ударишь меня как девчонка?
— Я убью тебя. — Я снова бросаюсь на него, а он ждет меня, его глаза пылают. Похоже, этот ублюдок проснулся сегодня и выбрал насилие. Как я могу не исполнить его желание?
Он не поднимает руки, чтобы защитить себя, и вместо этого процеживает между стиснутыми зубами:
— Ты можешь остановить это.
— И как мне это сделать, гений? — я стою перед ним и позволяю своему кулаку упасть на бок. — Пока я не стану сильнее, я не смогу ничего остановить.
— Тогда делай это быстрее. Для начала, перестань бить как девчонка.
— Ты бы так не говорил, если бы видел, как красиво я украсил твое лицо, ублюдок.
Он харкает и поворачивается к своему охраннику.
— Мы идем домой, Коля. Какое-то присутствие испортило мне настроение.
— Это я должен это говорить! — кричу я ему в спину. — Я желаю тебе дерьмового Рождества.
Он отмахивается от меня, не оборачиваясь, и мне хочется бежать на полной скорости и сбить его на землю. Я не делаю этого, потому что даже я понимаю, что уже поддался насилию больше, чем должен был себе позволить.
Я пытаюсь лучше контролировать эту часть себя, а для этого мне нужно быть более уравновешенным. Я коснулся уголка губ и поморщился. Когда-нибудь этому ублюдку Адриану перережут горло во сне.
Передо мной останавливается черный фургон, но прежде чем он полностью остановился, боковая дверь открывается, и пронзительный, взволнованный голос кричит:
— Киря!!!
Мой брат выпрыгивает из машины и врезается в меня, выбивая из равновесия. Я погладил его по светлым волосам. Несмотря на то, что он младше меня всего на два года, он гораздо ниже ростом. У меня скачок роста, за которым он не успевает.
— Привет, маленький Костя.
— Я не маленький. — Он все еще тычется носом в мою грудь, как в детстве. Мои ребра болят от удара Адриана, но я обхватываю его спину.
— Кирилл!!! Кирилл! — другая, гораздо меньшая фигура врезается в мой бок.
Моя пятилетняя сестра, Карина, тянет ко мне руки, хотя я говорил ей, что она слишком тяжелая, чтобы ее нести. Понимает ли она эту логику? Нет.
Сегодня она выглядит красиво в розовом платье с белыми лентами. Ее светлые волосы спадают уложенными локонами до середины спины.
— Кара. — Несмотря на больное тело, я все равно поднимаю ее высоко, и она уютно устраивается на моих плечах.
Она касается макушки моей головы и задыхается.
— Кровь, кровь. Ты ранен?
В этот момент Константин отталкивается назад, чтобы посмотреть на меня, и его глаза расширяются.
— Почему... что случилось?
— Просто бессмысленная драка. Не о чем беспокоиться.
Он дуется, а Карина начинает плакать, и мне приходится утешать их обоих и уверять, что я действительно в порядке. Если бы я знал, что они приедут за мной, я бы не поддался на провокации Адриана и не стал бы разговаривать с этим мерзким ублюдком.
Возможно, я недостаточно сильный, чтобы положить конец испытаниям и тренировкам моего отца, но я буду. Хотя бы для того, чтобы защитить своего брата и сестру.
В машине двое охранников моего отца и водитель. С какой стороны ни посмотри, странно, что отец послал Константина и Карину забрать меня из школы. Еще более странно, что Юля позволила Константину исчезнуть с ее глаз, хотя обычно она его слишком опекает.
— Зачем вы приехали? — спрашиваю я.
— Потому что мы скучаем по тебе! Скучаем! — кричит Карина, а потом начинает хихикать. У нее есть привычка повторять свои слова, потому что наша дорогая мама всегда говорит ей, чтобы она говорила четко и не как идиотка.
— Папа сказал, что мы едем на рождественские каникулы. — Константин улыбается, его лицо переполняет волнение. — Всей семьей.
Я сужаю глаза. Мы никогда, и я имею в виду никогда, не делали ничего как семья, так что тот факт, что мы начинаем сейчас, вызывает у меня подозрения.
На самом деле, я чертовски нервничаю по поводу такой перемены событий.
На Рождество я обычно наряжаю елку для брата и сестры и дарю им подарки, потому что Роман этого не делает, а у Юли есть подарки только для Константина. Я уже привык к этому, но все равно каждый год Карина плачет. Так что Константин за спиной Юли делит десяток подарков между ним, мной и Кариной. Я их не беру, но этот поступок смягчает обиду нашей младшей сестры. Это у нее вечная любовь к блесткам, ярким цветам и всему красивому.
А Юля? Ей абсолютно все равно. Мы с Кариной для нее как будто невидимки. Я бы хотел, чтобы она была нашей мачехой. Тогда бы все это презрение имело смысл.
Как женщина, которая нас родила, может так к нам относиться — вот чему я не могу найти объяснения.
— Это то, что сказали охранники? — спрашиваю я брата.
Он кивает.
— Наконец-то мы отправимся в путешествие вместе!
Я окидываю взглядом свое окружение. Все остальные ученики уже ушли, так что остались только мы. Мое нутро скручивается, когда я опускаю Карину на землю и позволяю ей взять меня за руку, а затем сжимаю руку Константина своей свободной рукой.
— Мы должны покинуть это место. Сейчас.
— Но почему? — он пытается сопротивляться мне. — Мы с Карой хотим поехать на праздник.
— Мы хотим поехать, поехать. — Карина тоже тянет меня за руку, но у
