за управление и навигацию. А вы с Яковом прилетели уже третьим заходом. До вас ещё одна группа была. Монтажники и наладчики, которые присоединяли и подключали «Кварц». Никаких учёных с ними не было. Яков был первым научным сотрудником. И вот, перед самой отправкой обратно на Землю, он внезапно преставился. Из-за чего? Что он тут натворил, Вася?
— Не знаю, — ответил Василий. — Я всего лишь технический работник, а не учёный. Я понятия не имею, чем тут занимался Яков Михалыч. Его работа меня не касалась.
— Но ты работал в модуле «Кварц». Единственный из нас троих. После проведённой стыковки, мы этого модуля не касались. А ты в нём работал почти неделю. И внутри, и снаружи. Хочешь сказать, что тебе вообще ничего не известно? — Александр Александрович пристально глядел на техника, который пытался прятать от него глаза.
— Вася, если что-то знаешь, расскажи, — с другой стороны наседал на него Асхар.
— Да не могу я, — отнекивался тот. — Подписку давал о неразглашении.
— Это понятно, — кивнул командир. — Но дело в том, что ситуация вышла из-под нашего контроля. И хранить государственные тайны при таком раскладе уже не имеет никакого смысла.
— Я же подписку давал! — продолжал сопротивляться Василий.
— А я брал на себя ответственность за экипаж. В который и ты входишь, в том числе. И сейчас моя задача — вернуть вас обратно на Землю. Понимаешь? — спокойно давил его Нестеренко.
— Я всё равно ничем помочь не смогу, — сдался техник. — Моя работа заключалась только в монтаже и настройке независимой системы связи модуля «Кварц».
— То есть, у «Кварца» была своя, отдельная связь? — уточнил Асхар.
— Да.
— Модуль военный? — мрачно спросил Александр Александрович.
— Не знаю. Нет. Скорее всего, нет, — ответил Вася. — Он научный. Но по уровню секретности сопоставим с военной разработкой.
— Говори всё, что знаешь, — Нестеренко покосился на неподвижный труп Пеньковича. — Возможно это нас спасёт.
— Я знаю очень мало. У меня уровень допуска невысокий. Поскольку я технарь. Монтажник, — заикаясь, поведал Василий. — Этот модуль. «Кварц». На самом деле является дополнительным двигателем. Экспериментальным.
— Не похож он что-то на двигатель. Где сопла? Как топливная система подсоединяется? — скептически возразил Кусаинов. — Форма какая-то необычная. Нет, это что-то другое.
— Двигатель это! — настаивал Вася. — Но не простой. Это… В общем, гиперпривод.
— Че-го? — уставился на него командир. — Какой ещё гиперпривод?
— Это же что-то из области фантастики, — добавил Асхар.
— Нет. Это реальность. Опытный, экспериментальный образец настоящего гипердвигателя. Я не знаю, как он работает и по какому принципу. Хоть убейте, не могу ничего сказать, потому что просто не знаю. Меня к этой информации не допускали. Да даже если бы и допустили. Вряд ли я бы вот так, сразу, во всём этом разобрался, — сказал Василий. — Это всё учёные. Они проводили основную работу. А мы — техники, лишь монтировали оборудование и сопутствующие элементы. Самого двигателя мы не касались. Его полностью собрали на Земле. Там же его и установили в модуль «Кварц». Ну а в космосе — лишь дорабатывали соединения с базовой конструкцией корабля. Экранировали. Соединяли все узлы. Я, например, отвечал за системы дистанционного управления. От меня не требовалось каких-то углублённых знаний. Монтаж приёмной антенны, подключение коннектора, и пробные тесты на получение сигнала. Всё. А всякими там настройками уже занимался Яков Михалыч. Я в его дела уже не совался. Это всё он. Пенькович. Он — один из создателей этой штуки.
— Получается, что они провели эксперимент по запуску гипердвигателя, не поставив нас в известность? — поражённо спросил бортинженер.
— Они не могли так поступить, — отрезал Нестеренко. — Исключено.
— Всё верно, Александр Александрович, — подтвердил Василий. — Не могли. Да если бы Яков Михалыч даже и захотел, у него бы ничего не получилось. Потому что гипердвигатель не имеет внутреннего управления. Запустить его можно только извне. Из астролаборатории. Поэтому, Пенькович мог только протестировать стартовые блоки, на «холостом ходу». Но не более того. Станцию должны были отправить в гиперпрыжок именно с Земли, удалённо, когда двигатель будет полностью подготовлен.
— То есть, совершить гиперпрыжок планировала следующая группа? Которая должна была прибыть сегодня? — рассуждал командир.
— Насколько мне известно, первый гиперпрыжок вообще должен был пройти без участия людей, — ответил Василий. — Именно для этого к кораблю пристыковали ныне законсервированный модуль «Биом». Туда должны были поместить лабораторных животных и растения, которые планировалось доставить сегодня, вместе с новой группой. Цель этой группы — провести заключительные проверки и тесты, а так же, разместить подопытные образцы в «Биоме». После чего, эта группа, вместе с вами, на двух «Союзах», должна была покинуть станцию, оставив её полностью в автономном режиме полёта. Только затем должен был произойти первый гиперпрыжок в истории советской космонавтики. И в истории человечества.
— И куда прыгать собирались? — спросил Кусаинов.
— Вроде бы, до орбиты Плутона, — ответил Василий. — А там, планировалось установить с кораблём радиоконтакт, получить сведенья о его состоянии, и о состоянии подопытных животных. Как они перенесли прыжок. Только после этого информацию должны были обнародовать.
— Это же примерно шесть миллиардов километров, — произнёс Нестеренко. — Нормально нас унесло. Теперь понятно, почему Солнца не видно. С Плутона оно должно выглядеть просто как очень яркая звезда. Сразу так и не заметишь.
— Солнечный датчик его не фиксирует, — сообщил бортинженер. — Значит Солнце слишком далеко для обнаружения. Даже при таком удалении от светила, мы бы смогли на него ориентироваться. Но никаких намёков на Солнце не наблюдается. Это значит, что мы сиганули подальше, чем орбита Плутона.
— Так, подождите, давайте по порядочку, — Нестеренко потёр переносицу. — Василий. А что потом? Что планировалось после того, как с кораблём установят связь?
— Ничего, — упавшим голосом ответил техник.
— То есть?
— Александр Александрович, это беспилотная, автономная экспедиция. Задача — выяснить, выдержат ли системы корабля гиперпространственный скачок, и как его переживут живые организмы. Только после этого могла идти речь об испытаниях с участием людей. Данный гиперпривод является одноразовым. Он переносит станцию только туда. А обратно уже не возвращает. Это билет в один конец, — ответил побледневший Швецов.
— Получается, что мы обречены? — взглянул на командира Кусаинов.
— Получается, ты паникёр. А-ну, отставить панику, — отрезал тот. — Никаких мне тут упаднических настроений. Пока мы живы. Значит будем бороться. Сколько по времени идёт радиосигнал от Плутона — до Земли?
— Где-то от четырёх — до пяти часов, — отозвался техник.
— Это значит, что нас услышат только через четыре часа. Значит ответ мы получим тоже не раньше, чем через пять часов. Запасов кислорода у нас на сколько хватит, а? Асхар!
— С кислородом проблем не будет, Сан Саныч. В лабораторном модуле «Биом» есть система его
