но крики, доносившиеся изнутри входной двери, подсказывали мне, что женщина, должно быть, солгала.
Это было плохо.
С широко открытой дверью снег ворвался в дом. Моя страховка не покроет такой ущерб.
Быстро вбежав по ступенькам, понеслась к двери, смутно представляя, как буду разгребать снег и пытаться вытереть остатки воды, пока та не испортила пол. Но как только я спрыгнула с верхней ступеньки, мой ботинок поскользнулся на слякоти. Меня понесло вперед, превратив в человеческое пушечное мясо. Махая конечностями, с размаху влетела в дверь.
Сбив человека, который издал громкое «Какопф», я упала вместе с ним. Вокруг нас лежал снег, огромные кучи которого уже таяли на полу коридора. Приземлились мы в кучу, но приземление все равно было болезненным.
— Ой, — воскликнула я, вытаскивая голову из удивительно приятно пахнущей подмышки мужчины.
Затем в ужасе уставилась вверх, забыв о мужчине, на котором лежала, потому что надо мной стояли двое других мужчин и смотрели вниз.
Один был примерно моего возраста, высокий и мускулистый. Несмотря на длинный шрам на шее и еще один шрам на предплечье, он был так же великолепен, как это помнится мне, хотя его плечи стали по меньшей мере вдвое шире с тех пор, как я видела его в последний раз. Его звали Мейсон Леннокс, и был знаком еще со школьных времен.
Другой мужчина был отцом Мейсона, Эдвардом Ленноксом. Я сразу же узнала его внушительные брови. За годы, прошедшие с тех пор, как мне довелось видеть его в последний раз, они не должны были стать еще более кустистыми, но стали еще гуще, чем волосы Эйнштейна.
Лицо Эдварда покраснело, он что-то лопотал, пытаясь вымолвить, но, похоже, был слишком потрясен и разгневан.
Я с ужасом поняла, что тону.
Это был не дом Трикси Уотсон.
Это был дом Эдварда Леннокса.
По законам Вселенной мой старый учитель английского языка не должен был мне врать. Но, судя по истерическому смеху, который я все еще слышала снаружи, она даже не раскаивалась.
Женщина, из-за которой, как я с запозданием вспомнила, после целого года упорной работы в ее классе поставила мне едва проходную оценку, обманула меня. Но по какой-то причине заплатила мне за то, чтобы устроить снежную бурю в доме Эдварда. И вот теперь я, невинный эльф, оказалась в серьезной беде.
В шоке от встречи с Мейсоном Ленноксом и его отцом я почти забыла о мужчине, на котором лежала. Пока он не сместился подо мной, застонав и подняв голову.
— Какого черта? — потребовал он, его голос был таким глубоким и сексуальным.
Я заглянула в глаза, которые были почти, но не совсем одного цвета — один голубовато-зеленый, а другой зелено-голубой. Их окольцовывали темные длинные ресницы. Но твердая челюсть и мускулистые плечи мужчины сводили на нет ресницы, как будто его создатель переборщил с мужественными чертами, чтобы компенсировать красивые глаза.
Мой желудок подпрыгнул и упал на пол. Слишком уж хорошо я знала этого мужчину.
В старших классах он вызывал у меня восхищение. Когда бы мы с ним не говорили, обычно мой язык заплетался, и, я спотыкалась о собственные ноги.
В последний раз видела Люка Пенна, когда мне было восемнадцать. Тогда на его челюсти не было щетины, грудь не была такой большой и твердой, и от него не пахло новой кожей. Но что не изменилось, так это то, что его красивые, неправильно подобранные глаза заставляли мои конечности чувствовать слабость.
О. Боже мой. Господи.
Это был Люк Пенн.
Великолепный Люк. Школьная влюбленность и свидетель моего мучительного унижения. Я пережила самую постыдную вещь, которая когда-либо случалась со старшеклассниками, событие, которое в моей голове называлось «Инцидент», и Люк был там, чтобы наблюдать за ним.
Я должна была стать его спутницей на выпускном балу на следующей неделе, а вместо этого уехала из города.
Когда воспоминания нахлынули на меня, проворно и грациозно, как кролик, которого ударило током, отпрыгнула от Люка.
— Прости, — пробормотала я, — моя ошибка. Уже встаю.
Мейсон схватил меня за руку, остановив мой безумный рывок к двери. Его рука была огромной, и я едва доставала ему до груди. Это было похоже на то, если бы остановил гигант.
— Какого черта? — он повторил очень красноречивый вопрос Люка. — Это ты сделала?
— Это была Трикси Уотсон! — проревел Эдвард во всю мощь своих легких. Он протопал по слякоти в коридоре и вышел на крыльцо. Мгновение спустя послышался его крик, обращенный к женщине, которая все еще смеялась на улице.
— Ты зашла слишком далеко, дьяволица! Будь осторожна, бесовское создание. Я верну тебе все в десятикратном размере!
Миссис Уотсон прокричала что-то грубое в ответ, но сосредоточиться на том, что именно, не удалось, потому что Люк поднимался на ноги. Он был не так высок, как Мейсон, и его мышцы не были такими громоздкими, но это мало о чем говорило. Девяносто девять процентов людей не были такими крупными, как Леннокс.
Когда мы все поднялись на ноги, я поняла, что нахожусь в узком коридоре, по щиколотку в слякоти, а по обе стороны от меня стоят великолепные мужские божества. Один из них был Богом гор и мускулов, другой — Богом сексуальных фантазий. Я не могла смотреть на Люка, не желая представлять его обнаженным.
— Кто ты? — прорычал Люк. — Покажи свое лицо.
Он потянулся к моей эльфийской шляпе и очкам, но не желая, чтобы он понял, что это я, отмахнулась. Отчасти поэтому и переехала из Сан-Данте, чтобы больше никогда не видеть ни его, ни других своих одноклассников.
— Не трогайте меня, — выпалила я. — Снимите хоть один предмет одежды, и я вас арестую!
Мейсон и Люк обменялись взглядами, но Люк опустил руку, позволяя мне сохранить маскировку.
Мейсон сказал разумным тоном:
— Мы просто хотим знать, что происходит.
Прежде чем успела ответить, отец Мейсона вернулся в дом и указал на меня.
— Арестуйте эту женщину! — его лицо было цвета перезрелого помидора, а волосатые брови дрожали от возмущения. — Арестуйте обеих! Она с Трикси
