в утешительных схватках пробился.
— Хорошо, — Дементьев видимо о чём-то своём думал, ни радости на лице не проявилось, на вообще каких эмоций. — Ты говорил, что скоро чемпионат СССР? Можешь чемпионом стать?
— Да 15 февраля в Рыбинске… — Бам! Левин чуть не подскочил на стуле сложив два и два, — Андрей Дмитриевич, сейчас мне мысль пришла в голову. По-моему, гениальная.
— Да? — наконец очнулся Дементьев. Повернул голову к Костику увидел, как тот морщится, отодвигаясь от воняющей пепельницы и подхватившись, переставил её на подоконник. — Не куришь и не начинай. Во рту как табун лошадей… ну, понятно. Так что за гениальная идея?
Левин мотнул головой, показывая подбородком на ещё один траурный портрет Андропова. Этот был в синем костюме, моложе, и из всех наград одна одинокая Звезда Героя Соцтруда имелась.
— Нужно от имени редакции журнала Юность написать открытое письмо в газету «Правда» с предложением переименовать город Рыбинск в Андропов. Это же город, где Юрий Владимирович долго жил и учился.
А чего, так всё одно сделают через месяц примерно, почему не заработать для Юности и Дементьева жирную галочку. В ЦК оценят.
— Рыбинск? Не маловат? Рыбинск? — Главный редактор повернулся к портрету.
— Ну, не Москву же?
— Конечно. Может ты и прав… Набережные Челны в Брежнев переименовали. Да… Спасибо. Хорошая мысль. Сегодня же займусь, сейчас только тебя выгоню. По твоему последнему рассказу…
— Фу, слава богу!
— Чего? Какому богу? Ты о чём, Константин? — Дементьев опять видимо мыслями улетел к «Родительскому дому».
— Ну, вы же сказали — последний рассказ. Выходит, больше не надо писать.
— Смешно. Вот я об этом и хотел поговорить. Как-то в разрез он идёт… Боюсь я…
— Так и не надо…
— Нет, надо. Надо, Федя! Надо! Концовку только исправить нужно. Чтобы это как сон представить, а на самом деле всё будет по-другому. С бюрократизмом надо бороться. Только для нашего «Зелёного портфеля» перебор.
— А если в «Крокодил»?
— В «Крокодил»? — Главный редактор, смежил веки, потёр виски, — Хм, «Крокодил» может. Я созвонюсь. Да, ты тогда прямо сегодня садись и пиши для Юности рассказ. Если эти два добавить к тем, что уже есть, то как раз на небольшую книжицу хватит. Всё. Не задерживаю больше, через три дня жду здесь с рассказом. А про Рыбинск молодец. Первыми будем. Сейчас вот, думаю… на поверхности ведь идея лежала.
— Следующим городом вскоре станет Черненко.
— Думаешь Генеральным станет Черненко? — серьёзно так посмотрел на Костика Дементьев.
— А посмотрите на днях, кто возглавит траурную процессию.
— Неожиданно. Всё, ты мне кучу проблем создал. Срочно нужно решать, иди, рассказ пиши. — Схватился за пачку «Кэмела» хозяин кабинета.
Владимир Ильич выскочил из насквозь прокуренного кабинета на улицу Горького и сделал несколько глубоких вдохов — выдохов. Хоть борьбу с курением начинай. И ведь людям даже в голову сейчас не приходит, что при детях нельзя курить, что не нужно это показывать в кино. Особенно, если курит известная актриса. Девочки склонны подражать им. Может, про это и написать рассказ. И пропесочить курильщиков.
В Москве стояли Рождественские морозы. Градусов за двадцать пять, так что сильно и не повздыхаешь, опять же мимо проехал Икарус, обдав чёрными дизельными облаками, как ни странно, фиалками не пахнувшими. Закашлявшись, по Тверской — Ямской Левин направился к Белорусскому вокзалу, к ближайшей станции метро. Домой нужно ехать, там его неприятности дожидаются. Или проблемы? Там сидит запертая в его квартире, в доме, в Зубовом проезде, Марьяна. И у неё и проблемы, и неприятности. А самое главное — Левин не знает, что тут можно предпринять, и можно ли вообще? В книжках существуют волшебные ошейники, которые позволяют лишать человека магии. Надевают на сильных магов, чтобы не позволить им колдовать. Вот, именно такой, ему сейчас бы пригодился. Только где взять? Пробовал он всякими способами позвать Лукомора этого проклятого, что наделил таким даром его Дюймовочку. Но ничего не получалось. Плюнул на них волшебник в синем колпаке с приклеенными на нём серебряными звёздами из фольги. Дал третью жизнь в молодом теле и плюнул. И если сам Левин как-то ещё мог управлять своим даром, по крайне мере, он так думает, то у Марьяны ничего не получается. Стоит ей разозлиться на кого-то, как человек вспыхивает. Троих уже в пепел превратила. Двоих совершенно не жалко, а вот продавщицу в магазине, которую она превратила в факел два дня назад, когда он вернулся из Уфы, возможно и стоило выпороть или турнуть из торговли, но такая смерть, да ещё на глазах чуть не сотни человек — это явный перебор.
Событие третье
Я не боялся турецких пуль и вот должен прятаться от революционного подполья в своей стране.
Александр III
Всё, что мог, Левин сделал. Долго в голове прокручивал события, играя за милицию, за КГБ, за прокуратуру. За что зацепятся? В первую очередь одежда. Владимир Ильич собрал всю одежду, что была на Марьяне, даже лифчик с трусиками и завернув в простыню забросил в отцовскую Волгу. Потом отлил в бутылку из канистры бензина и поехал подальше от центра Москвы. Заехал в какой-то двор и осмотрелся. Прохожих почти нет и вечер уже, и холод собачий, даже с метелью. Посидел немного в нагревшейся машине, и когда во дворе никого не было, достал вещи из багажника, облил бензином из бутылки и понёс в противоположный конец двора к мусорным бакам. Там вытащил спички из кармана, поджёг свёрток и забросил его в мусорный бак. Пожар будет⁈ Конечно, будет. На это и расчёт. Сгорит и ладно, не сгорит и органы сопоставят сгоревший свёрток с происшествием в магазине тоже ничего страшного. Это так далеко от того магазина и их дома, что никаких новых улик сыщикам или кгбешникам не даст. Будут искать Марьяну в этом районе и потеряют время — что тут плохого. Когда из зелёного ящика полыхнуло и завоняло, Владимир Ильич спокойно… Нда. Сдерживая себя, чтобы не побежать, пошёл к машине. Даже оглянулся несколько раз. Может, из окон кто и наблюдал, но это далеко, а так он, не встретив ни одного человека, дошёл до Волги, завёл и уехал. Бутылку выбросил с моста в реку. Старался всё делать в перчатках, но мало ли до чего дошёл прогресс. Органы будут всеми силами искать Марьяну, если сопоставят перепалку её
