подол платья. Садиться на бархатные кресла в холле не стоило — будет крайне неловко оставить на обивке мокрые и грязные пятна, словно здесь побывала не молодая женщина, а грязная уличная собака.
Клерк спустился быстро — я не успела бы убежать, хотя очень хотелось. В его голосе прозвучало ленивое снисхождение:
— Лорд Морроуз ожидает вас, госпожа. Нумер 25. Найдете сами?
Я царственно кивнула и стиснула зубы покрепче, чтобы ими случайно не застучать. Меня затрясло.
"Или Морроуз, или бордель, — напомнила я себе. — Лучше уж один он, чем много”.
Выбор был, прямо скажем, сомнительный. Но другого судьба не подкинула.
Поднимаясь по роскошной парадной лестнице лучшей гостиницы города, я вспоминала считалочку из далекого детства. Раз, два, три четыре пять, я иду тебя искать… Сердце не унималось, но к моменту столкновения с дверью в номер я справилась с дрожью. Дверь была настежь открыта, словно меня приглашая.
— Леди Вальтайн? — раздался насмешливый глас прокля́того некроманта. Хриплый и низкий, как будто бы из могилы. — Вот уж кого не ожидал увидеть! Не вы ли в нашу последнюю встречу поклялись, что никогда больше не заговорите с кровожадной тварью и… постойте… как же… мерзким демоном и воплощением зла?
— У вас отменная память, лорд Морроуз, — вскинула я подбородок.
Его насмешки только подхлестнули меня. Я вдруг совершенно успокоилась, вспомнив, что ещё год назад я считалась красивейшей из столичных дебютанток. Красота моя всё ещё была при мне. А этот человек, между прочим, запомнил мои слова. Значит, и меня не забыл! Значит, всё получится!
— Пока не жаловался, — этот наглец даже не поднялся из кресла, стоя́щего у стола прямо напротив двери. Мысль о том, чтобы поприветствовать меня, ему даже в голову не пришла, он только развернулся вполоборота.
Номер был роскошен настолько, что резал глаз обилием позолоты, лепнины и совершенно бессмысленных украшений вроде пейзажей в массивных рамах и драпировок с золотой бахромой. Мещанство! В моём доме всё было гораздо скромнее, ведь матушка всегда говорила, что истинная красота и элегантность — в строгости линий и изящности форм.
Некромант, впрочем, в золоте и лазури смотрелся как ворон — ссутуленная фигура вся в чёрном. И волосы, связанные в хвост за спиной у него тоже чёрные, и брови, и глаза. Неприятный тип. Хотя матушка находила его демонически привлекательным, меня вся эта унылая чернота раздражала. Когда-то давно. Там в прошлой жизни.
Он молча смотрел на меня, даже не моргая, явно желая меня смутить, но не на ту напал! Я лишь слегка повернулась так, чтобы мягкий свет маг-светильников падал с относительно чистой стороны платья, оставляя в тени бо́льшую часть мокрых и грязных пятен.
— Так чего вы хотели от меня, леди? — всё же я дождалась, чтобы он заговорил первым.
— Я не леди. И никогда ей не была.
— Разве? Но ваша матушка, да будет она спокойна в посмертии, была из Ольвингов. А дочь леди — тоже леди.
— Как вам будет угодно.
Мне хотелось спросить, учитывал ли он происхождение матушки, когда делал мне предложение, или ему было достаточно уровня моей магии, но сейчас это было бессмысленно. И рискованно.
— Итак, лорд Морроуз, я здесь для того, чтобы предложить вам сделку.
Вот теперь он заинтересовался.
Окончательно развернулся, напрочь забыв про бумаги, разложенные на столе, уставился на меня демоническими чёрными глазами и неприятно усмехнулся.
— Вы же понимаете, леди, что брак с вами меня больше не интересует?
— Разумеется, у меня и в мыслях не было предлагать вам подобную глупость!
Я была собой довольна: он сам заговорил о браке, он подумал об этом! А теперь хмурился, удивлённый моим словам.
— Тогда что вы можете мне предложить, Аделаида?
— Свою невинность, лорд Морроуз.
Глава 2. Сделка
Не такой я себе представляла реакцию некроманта. Жаль, но эффектной сцены не получилось. В моём бурном воображении этот монстр, это воплощение зла, это исчадье ада обязан был побледнеть, вытаращив глаза, изумлённо поджав свои жёсткие губы и дрогнув подбородком. Потом потрясённо привстать, уронить что-нибудь со стола, может даже разбить.
Ага, как же. Этот чурбан остался совершенно невозмутим. Даже не дёрнулся для приличия. Только медленно изогнул чёрную, густую бровь (правую) и равнодушно опустил глаза к своим дурацким бумагам.
— Меня не интересует ваша невинность, — голос его был до того равнодушен, словно я предложила ему чашку чаю, а не свою девичью честь!
Я по-настоящему расстроилась. Как же так, всё было так хорошо рассчитано! Любому ребёнку известно: некроманты питаются девственницами! Невинные девы для них — самое лучшее лакомство!
— Вы, кажется, ожидали иного, Аделаида? — Он надо мной ещё насмехается, причём даже не глядя больше в мою сторону!
— Да, — честно ответила я. — Мне казалось, я вам интересна. У меня второй уровень резерва. Магия жизни. Не целитель, конечно, я только с растениями умею, но всё же… с вашим пятым я могла быть полезна.
— Третьим.
— Что?
— У меня третий уровень, — скучающе пояснил Морроуз, делая заметки в документах. — Пограничный со вторым.
Я замолчала, обдумывая его слова. Тогда понятно, почему он хотел на мне жениться. Его уровень слишком высок. Это скорее проклятие, чем благословение. Найти невесту, более одарённую, нежели он, очень сложно. И, конечно, ни одно из знатных семейств не отдаст дочь за некроманта. Я была для него идеальным вариантом: не аристократка, но и не дочь сапожника, благородно воспитанная, одарённая…
Понятно и то зачем он скрывал свой уровень. Некромантов не любят и боятся, и чем сильнее некромант, тем больше страх.
А может, всё-таки предложить себя в жены? Теперь-то мне не до жиру. Да и мне, в общем-то, тоже.
— Вас точно не интересует женитьба? — со вздохом спросила я.
— Взять в жены дочь игрока и пьяницы? Которая к тому же меня ненавидит? Благодарю покорно.
— Тогда вернёмся к первому предложению, — приняла деловитый вид я, даже не подумав оспаривать вторую часть его разоблачительной фразы. — Моя невинность. Ваши деньги. Я буду… подчиняться.
Он всё же развернулся ко мне и оглядел с ног до головы таким тяжёлым взглядом, что я невольно поёжилась и переступила с ноги на ногу.
— Вопреки сплетням, для некроманта нет разницы, невинна его любовница или нет, — любезно просветил меня этот ужасный человек. — Резерв, без сомнения,
