– Нет, Вика, не видела. Я, считай, полдня в огороде провела. Грядки делала, потом лук сажала.
– А вы, парни, тоже не видели?
– Мы с Лехой мультики да рекламу смотрели, – мигом выпалил Кирилка.
– Понимаете, тетя Физа, у нас в училище сегодня экзамен был, – тревожной скороговоркой зачастила Солнышкина. – Договорились с девчонками готовиться вместе, в общежитии. Вчера, поужинав, прибрала в доме и ушла к подругам. Засиделись до полуночи. Пришлось там заночевать. Утром сегодня из общаги сразу – в училище. Экзамен сдала на пятерку. Прибежала домой, а тут – замок выдернут вместе с пробоем.
– О, господи!.. – всплеснула руками Анфиса Васильевна. – И много чего утащили?
– Да я боюсь входить в дом. Вдруг воры еще там. Под горячую руку могут запросто пришибить. Прямо не знаю, что и делать…
– По-моему, лучше всего позвать соседа нашего, Владимира Евгеньевича Дубкова. – Мокрецова глянула на внука участкового инспектора милиции. – Алеша, сбегай, дружок, быстренько за дедом. Скажи, мол, у Вики Солнышкиной дом ограбили. Пусть поскорее придет, разберется.
Кирилка вскочил со стула раньше Алешки:
– Бабуль, и я хочу – с Лехой!
– Беги. Только второпях лбы не расшибите.
– До свадьбы все заживет! – чуть не кувыркнувшись через порог, уже из-за двери крикнул мальчишка.
Участковый не заставил себя долго ждать. Немолодой, но по-спортивному крепкий Дубков, поправив ворот, видимо, впопыхах надетой рубахи с погонами капитана милиции, внимательно выслушал взволнованную Солнышкину. Вика слово в слово, будто хорошо заученный урок, повторила рассказанное Анфисе Васильевне Мокрецовой, которая крепко сцепив пальцы рук, стояла рядом с ней. Когда девушка замолчала, участковый, словно выигрывая время для размышлений, уточнил:
– Значит, в дом не входила?
– Нет, нет, Владимир Евгеньевич, – торопливо ответила Солнышкина. – Честно сказать, только подошла к крыльцу и сразу увидела, что замок вырван.
Дубков, взявшись за козырек, поправил милицейскую фуражку. Наклоняя голову то влево, то вправо, принялся разглядывать небольшой замочек, держащийся на металлической накладке и дужке пробоя, вырванного из дверного косяка. Дужка была самодельная, примерно, из четырехмиллиметровой сталистой проволоки. Выдернуть ее не составляло труда даже для не очень сильного человека. На крыльце лежал длинный железный прут. Судя по вмятинам в косяке, именно этим прутом расправились с замочком одним махом.
– М-мда, – досадливо выдохнул участковый. – С таким легкомысленным запорчиком могли управиться сорванцы детского возраста.
– Владимир Евгеньевич, мы с Лехой здесь не управлялись, – на одном дыхании выпалил Кирилка.
– В райцентре хватает разбойников постарше вас, – Дубков шутливо подмигнул любопытно насторожившимся мальчишкам и перевел взгляд на Солнышкину: – Надо, Вика, серьезнее относиться к охране частной собственности.
Девушка смущенно улыбнулась:
– От моей собственности можно обхихикаться. Обстановка – доисторическая рухлядь. Телевизор – допотопный «Рекорд». Ни золота, ни серебра нажить не успела… Единственная более или менее ценность – это японский магнитофон-двухкассетник.
– Японская техника ныне в моде. Наверное, с миллиончик стоит?
– Около того.
– Ну вот… Для местных жителей миллион – пока еще неплохие деньги. А ты запираешь дом замочком от бабушкиного сундучка.
– В двери есть надежный внутренний замок, только я, росомаха, ключ от него потеряла. Или выудили тот ключик у меня из сумочки, не знаю.
– Давно?
– С неделю назад.
– За это время можно было новый замок поставить.
– Собиралась сделать. Даже со знакомыми парнями договорилась, но экзамены помешали. Такая напряженка – вздохнуть некогда. Днями и ночами приходится сидеть за учебниками.
– Хорошо учишься?
– Нормально. Хочу сразу после училища в медицинский институт поступить.
– О большом городе мечтаешь? Скучно, наверное, в здешнем захолустье.
– Скучать некогда. Да и не люблю я большие города. Смрад да суета в них. Если бы здесь был институт, никогда бы отсюда не уехала.
– Оно, конечно, институтов в нашем райцентре нет, – вроде бы соглашаясь, вздохнул Дубков и взглядом указал на металлический прут: – Эта железяка откуда?
– От старых хозяев. В углу за крыльцом стояла. Весной я этой штуковиной вместо лома отдалбливала лед у крыльца.
– Так, так…
Разговаривая, участковый приглядывался к крыльцу. На чуть припыленных ступеньках не было никаких следов, будто после мытья по ним никто не ходил. С покрашенных желтой эмалью перил свисали штанины старых джинсов.
– Твои?.. – спросил Дубков.
Солнышкина кивнула:
– Мои. Вместо половой тряпки использую.
– Когда крылечко мыла?
– Вчера вечером.
– Джинсы висят так же, как их оставила?
– По-моему, я вешала поясом наружу, чтобы лучше просохли, – недолго помолчав, ответила Вика. – Впрочем, не помню. Голова после экзамена совсем не варит.
– Экзамены есть экзамены… – задумчиво проговорил Дубков и, словно наконец-то набравшись решимости, добавил: – Пойдем, Вика, смотреть, чего воришки натворили в доме. Чтобы не затоптать предыдущие следы, разуемся…
Расшнуровав ботинки и оставив их на бетонной дорожке, ведущей к калитке, участковый в носках степенно поднялся на крыльцо. Еще раз пристально осмотрел выдернутый пробой, достал из кармана брюк вчетверо сложенный носовой платок, взялся через него за краешек дверной ручки, легко распахнул дверь и, приглядываясь к полу, на цыпочках, будто крадучись, вошел в пустующую, застекленную с двух сторон веранду. Следом за участковым, с такой же осторожностью, пошли Солнышкина и Мокрецова. Намереваясь ринуться за взрослыми, мальчишки тоже мигом сбросили с ног кроссовки, но Анфиса Васильевна, обернувшись, строго погрозила пальцем: не суйтесь, мол, не в свое дело.
Дверь из веранды в продолговатую прихожую была распахнута настежь. Обернувшись к Солнышкиной, участковый спросил:
– Уходя из дома, не закрывала?..
– Закрывала, – быстро ответила Вика. – Май в Сибири – еще не лето.
На вешалке в прихожей слева от двери висели коричневая кожаная куртка, салатного цвета женский плащ, яркое адидасовское трико и белоснежный медицинский халатик. У порога рядком вдоль стены выстроились красные туфельки на высоком каблучке, состоящие почти из одних ремешков босоножки и нарядные комнатные тапки с пушистыми помпончиками.
Поочередно заглянули в просторную кухню, затем – в спальню, где у стены, прикрытой старым ковриком, стояла аккуратно заправленная кровать с никелированными спинками. У изголовья кровати на небольшой тумбочке рядом с телефонным аппаратом тикал круглый будильник. Здесь же, за будильником, красовался японский магнитофон. По словам Солнышкиной, и в прихожей, и в кухне, и в спальне абсолютно ничего не тронуто.
