мечтала сказать так. — Покажите себя еще хуже.
Но это были лишь мечты. Ей нужно было защищать страну, за которую она боролась. Защищать людей, которых она любила.
Если все раскроется, голова Расмуса будет на плахе. Веспус ясно дал понять, что не спасет его, и смерть была ценой для риллянина за отношения с раннонцем. И не поможет то, что они расстались, пообещали быть порознь: Расмус умрет за это. Печаль не могла так рисковать.
Она и без того навредила Расмусу.
И Шарон. Печаль злилась на него за то, что он скрывал от нее то, кем она была, но он вырастил ее, заботился о ней, и это было больше, чем сделал Харун. Ей нравился Шарон, и она не хотела, чтобы он пострадал из-за нее. Его, по меньшей мере, арестуют, если станет известна правда о ней, но все могло обернуться куда хуже. Все-таки он подтолкнул ее сменить отца, пока он жил, хоть он знал, что она была самозванкой. Сыновья Раннона уже сеяли сомнения среди людей насчет права Вентаксисов на правление. Раннон все еще был слишком хрупким, чтобы пережить еще одну войну, даже гражданскую.
Веспус устроил ей то, что хотел. Устроил ей пустую победу. Сделал ее марионеткой у власти. Не достойной…
— Печаль? — голос Иррис вырвал Печаль из мыслей, она посмотрела на подругу, которая теперь была перед ней, хмурилась от тревоги. — Поговори со мной. Что сказал Мэл?
— О, — Печаль тряхнула головой. — Нет, дело не в нем.
— А в ком? Что? Ты так выглядишь… Ты меня пугаешь.
Печаль боялась самой себя. Она ощущала тяжесть Раннона на плечах все сильнее с каждой минутой. Это давило на нее как плащ: жизни, надежды и будущее миллионов людей, которых она теперь возглавляла. И только она стояла между ними и амбициями Веспуса.
— Просто… я устала. Очень устала, — это было отчасти правдой. — Все происходило без передышек.
Иррис вглядывалась в нее, а потом кивнула.
— Тебе нужен выходной. Скажи моему папе, что тебе нужно немного времени до начала тура. Он это устроит.
— Когда? — Печаль вытянула руки, и водопад синего бархата слетел с ее тела. — Меня наряжают как куклу все утро, а потом мне нужно написать Йеденвату и официально пригласить их в совет, а еще нужны послы… и нам нужно выбрать тех послов, которых мы отправим в страны Лэтеи. Сегодня ужин с Йеденватом, дальше присяга и еще один проклятый ужин, а потом мы отправимся по Раннону. У меня и дня нет. Даже минуты. Звезды не помогут, если мне просто нужно будет в туалет.
— Об этом я и говорю, — медленно сказала Иррис. — Попроси об одном. Мы можем это осуществить. Ты — канцлер. У тебя во всем решающее слово.
— Может, я и канцлер, но мне нужно придерживаться сроков. Через две недели бал, его не передвинуть — люди съедутся со всей Лэтеи. И перед этим мне нужно встретиться со всеми районами. Если я выкрою в этом хоть пару часов, они увидят меня плохой…
— Арран — нет. И Восточные болота — нет.
— …или они подумают, что я слабая, как Харун. Уклоняюсь от обязанностей после пары недель, — продолжила Печаль, игнорируя попытки Иррис помочь. Она не могла объяснить это Иррис, но она не хотела, чтобы ей помогали.
Печаль хотела получить шанс открыто жаловаться о чем-то. Ей нужно было выпустить чувства, пока они не отравили ее, и это — возмущаться без особого повода — было единственным, что она придумала, чтобы сохранить всех, кто ей дорог, в безопасности. Она подумывала о жестокости, фантазировала, как выбьет дни жизни из Бальтазара Лиса, но Веспусу явно не понравится, если она побьет его лакея. И вряд ли для канцлера было уместно издеваться над слугами, как и кричать или ругаться. И оставалось только это. Раздражаться из-за мелочей.
Иррис пожала плечами.
— Хорошо. Но ты могла бы попросить моего отца написать Йеденвату и послам, отдохнуть хотя бы днем. А после ужина подписала бы письма.
— Они поймут, что это не мой почерк.
Взгляд Иррис мог заставить молоко скиснуть. Печаль знала, что заслужила это.
— Прости, — шепнула она, слезла со стульчика, булавки посыпались на пол. — Я знаю, ты пытаешься помочь, а я все порчу. Просто я устала. Всего слишком много. Еще и месячные.
Иррис приподняла брови, не спеша прощать ее.
— И все? Правда?
Печаль пыталась придумать для Иррис то, что ее удовлетворит.
— Что ж… думаю, Мэл не давал мне покоя. Я переживаю за него.
— Почему? — Иррис растерялась. — Он — не твоя проблема, Печаль.
Печаль сглотнула.
— Но это не так. Он ведь раннонец? И он тут из-за меня. И он один, Ирри. Веспус его бросил. У него больше никого нет.
— И на что ты намекаешь? — Иррис стала собирать булавки, Печаль помогала ей.
— Я… хочу, чтобы он жил тут, — сказав это, Печаль поняла, что так и думала. Только так она могла перестать ощущать угрызения совести из-за того, как вела себя с ним. И как Веспус обошелся с ним из-за нее.
— Что? — Иррис скривилась, уколовшись булавкой, но смотрела на Печаль, медленно выпрямляясь. — Ты ничего ему не должна. Он — не твой брат. Он — не настоящий Мэл.
«А я не настоящая Печаль».
Печаль тоже встала.
— Вся страна верит, что он — Мэл Вентаксис, пока Веспус не опровергнет это, или пока мы чудом не найдем доказательства. Сейчас он не угроза, но может ею стать, если его используют, чтобы организовать мятеж. Лучше оставить его снаружи как средство для врагов?
Иррис задумалась.
— Если так посмотреть, то ничего не поделать. Мне отыскать его? Ты знаешь, где он может быть?
Печаль покачала головой.
— Нет. Но ему не хватит хитрости скрываться, по крайней мере,
