продолжал читать путеводитель. Дошел до Ташкента. Но сведения о нем только всех рассмешили.
— «В Ташкенте имеет пребывание генерал-губернатор и сосредоточены все административные учреждения».
«Имеет пребывание…» Странные люди писали книжку!
— «В городе четыре церкви и триста пятьдесят мечетей…»
— Многовато! — улыбнулся отец.
— «В старом городе большинство построек глинобитные или из сырцового кирпича, улицы узкие, грязные, освещение плохое…»
— Это еще ничего! — смеется дедушка. — Другие города не так расписаны.
Скудные сведения приведены в путеводителе о Ташкенте. А между тем история его богата событиями трагическими и светлыми.
Вот рассказ о гибели четырнадцати комиссаров, который услышал Усман на занятиях кружка.
Рассказ о тревожном годе
Вчера получено сообщение, что часть городов Средней Азии охвачена контрреволюционным восстанием при явном участии англичан, укрепившихся в Индии…
Из речи В. И. Ленина на Объединенном заседании ВЦИК, Московского Совета и общественных организаций г. Москвы 29 июля 1918 года.
Пакеты, телеграфные ленты, бесчисленные донесения с коротким, внушительным адресом: военному комиссару Туркестанской республики[1] К. Осипову…
Он успевает разобраться в этом потоке сообщений и распоряжений, побеседовать с руководителями ташкентских заводов, доложить в Москву об исполнении срочных приказов, а поздней ночью — такой же подтянутый, строгий — встретиться с американским консулом Трэдуэллом.
У этого господина всегда в запасе новости.
— На днях приезжает наш английский друг Бейли…
Осипов обрадован. Еще бы! Бейли — известная личность. Это он в июле организовал контрреволюционные мятежи в Ашхабаде и других городах. Уничтожены сотни коммунистов. Теперь Бейли едет в Ташкент. Отлично!
— У вас должно быть все подготовлено, господин Осипов!
— Мы готовы… но…
Осипов хотел предупредить заморского хозяина о боевом отряде ташкентских рабочих, о коммунистах и комсомольцах, которые могут оказать серьезное сопротивление.
— Вас что-нибудь беспокоит? — Трэдуэлл слегка наклоняется к ночному гостю. — Или не верите в нашу поддержку?
— Верю! — глухо отвечает Осипов.
— Уже кончается декабрь… — напоминает американский консул. — Не слишком ли вы медлите?
— Нужно было собрать силы… — оправдывается Осипов. — Чтоб потом…
Он выразительно сжал кулак.
Кого только не собирал и с кем только не вел переговоры Осипов! Белогвардейцы, эсеры, меньшевики, местные буржуазные националисты… Враги всех мастей ждали его сигнала.
Ждали с нетерпением, знали, что Осипову виднее, когда начать. Хотя и бывший царский офицер, но у большевиков пользуется доверием, имеет, как военный комиссар, и силу и власть. Он часто встречается с руководителями республики.
На экстренное совещание 18 января 1919 года к военному комиссару прибыли председатель Туркестанского ЦИК В. Д. Вотинцев, председатель Совнаркома республики В. Д. Фигельский, председатель Ташкентского горсовета Н. В. Шумилов, руководитель партийной организации А. Я. Першин…
Их было четырнадцать человек, четырнадцать комиссаров… И никто из них не знал, что Осипов — предатель, что здание окружено врагами. Враги засели и в самом здании.
Когда все приглашенные собрались и за последним человеком закрылись двери, на них, на четырнадцать большевиков, набросилась озверевшая свора.
Осипов отошел к стене и спокойно, с выдержкой палача смотрел на происходящее.
Вот сверкнула шашка и врезалась в чье-то плечо. Вот штык вонзился в ослабевшее тело.
Комиссары мертвы. Это видит Осипов. Но бандиты не могут остановиться, бьют прикладами, выкалывают глаза.
Люди мертвы. А с ними борются. Люди мертвы, а их боятся…
— Кончено! Все кончено! — наконец сказал Осипов.
Его поздравляли по телефону:
— Ночь на девятнадцатое января войдет в историю. Вы истинный патриот…
Мятежники торжествовали. Торопились захватить в свои руки и власть, и предприятия Ташкента.
Но за оружие брались рабочие. Весть о гибели четырнадцати комиссаров уже разнеслась по всему краю.
— Держитесь!..
Это просят рабочие Самарканда, Ферганы, Андижана.
Мятежники ворвались на территорию Красновосточного завода, считавшегося центром рабочего движения. Здесь выросли многие из тех, кто стал руководителями молодой республики, кто только что вчера погиб.
Враги метались по цехам. Хватали рабочих.
Допросы были короткими.
— Коммунист?
И выстрел заканчивал разговор.
Мятежники хватали людей и на улицах.
Проходил по Саперной паренек.
— Рабочий?
— Да… С Красновосточного завода.
И этого было достаточно… Паренька продолжали бить, даже когда он был мертв.
Но недолго хозяйничали бандиты. В городе завязывались бои. Кольцо революционных отрядов сжималось вокруг Ташкента.
Чувствуя приближение конца, снова попрятались в свои норы американские и английские дипломаты, срочно меняли документы и одежду их разведчики. Пресловутый Бейли бежал в горы. Осипов скрылся еще раньше.
Мятежники были разгромлены на третий день после выступления. 21 января 1919 года Ташкент стал свободным.
Имена погибших четырнадцати комиссаров остались в памяти людей.
В тот тревожный год журнал туркестанских комсомольцев «Юный коммунист» писал от имени молодежи:
«…Их смерть, их страдания заставляют нас поклясться продолжить начатое ими дело; поклясться крепко держать знамя, обагренное их кровью, знамя коммунизма».
А четырнадцать комиссаров и поныне живут. Они первыми встречают у ташкентского вокзала всех, кто приезжает в узбекскую столицу.
Встретили они и Кадыра-ата и его внука, когда те приехали в Ташкент. Усману показалось, что комиссары шагнули с огромного пьедестала им навстречу…
В узбекской столице
В городе расположены: гимназия мужская, женская, реальное училище, кадетский корпус, учительская семинария, коммерческое 8-классное училище, приходских училищ мужских — 2, женских — 3, русско-узбекских школ — 7…
Путеводитель 1912 года
Прямо с вокзала Кадыр-ата направился с внуком к своему старому приятелю. Хозяин очень обрадовался гостю. Не успели путники умыться, как на столе, словно по мановению волшебной палочки, появилось угощение.
Вернулся из университета сын хозяина — аспирант, высокий, стройный молодой человек, с буйной шевелюрой черных волос, тонким, словно чеканным лицом и удивительно живыми глазами.
— Будущий профессор истории. Академик! — с улыбкой кивнул на сына хозяин.
Аспирант весело расхохотался.
— А что, — вступился Кадыр-ата, — у русских есть такая поговорка: «Плохой тот солдат, который не мечтает стать генералом».
Аспирант оказался веселым, общительным человеком. Через каких-нибудь полчаса они разговаривали с Усманом, как давние знакомые. Усман рассказал о своем увлечении историей, о кружке.
— Выходит, мы коллеги! — подхватил аспирант. — Значит, вместе будем двигать историческую науку! — Он дружески хлопнул Усмана по плечу.
Узнав, что гости приехали поближе познакомиться со столицей, аспирант вызвался быть их экскурсоводом. И, разумеется, прежде всего привел путешественников к своему университету, познакомил с его историей.
…По коридорам мужской гимназии шел необычный посетитель. В новом халате, в белоснежной чалме. Он шел медленно, часто останавливался.
Все восхищало его. Классы, учебные кабинеты, библиотека, приборы.
Потом, через несколько дней после посещения гимназии, этот человек напечатал в ташкентской газете стихи:
