а чужие не узнали.
— Симпатичнее стал? — пошутил я.
— Не, — тряхнула головой Шасти. — Но тоже ничего мордашка. Вот только всё равно заметно будет, что ты не мальчишка, которому не светит удача в родной деревне, а воин.
— Ну да, — кивнул я. — Ичин говорил, что надо в землю смотреть и не высовываться.
— Да не сможешь ты смотреть в землю! — взвилась Шасти. — В тебе же гонора — мешок целый! К тебе мальчишки твоего рода даже подойти боятся! Ты смотришь на них, как… Как…
— Как Ленин на буржуазию? — подсказал я.
— Чего? — возмутилась Шасти. — И словечки твои непонятные! Скрывать надо, что ты — человек образованный! Откуда у нищего зайца такие слова!
— Да буду я скрывать, буду!
Плеснул воды на камни, а то — больно уж разошлась моя мелкая. Так и хочется обнять и показать, кто тут девчонка, а кто тут мальчишка.
Интересно, а Ичин с Майманом всё-таки явятся в баню, или это меня так подставили?
— Не будешь! — продолжала ругаться Шасти. — Ты не видишь себя со стороны! Не сумеешь! Ты — как волк твой дикий, чуть что — рычишь на всех!
— И что? — рассмеялся я.
— А то, что это здесь тебя терпят, такого важного! А там — разоблачат и убьют!
— Ну, значит, судьба у меня такая, — смех меня прямо-таки разбирал. — Тенгри видит!
— Ой, дурак!
— Слушай, а обратно мне как? Вдруг потом свои не узнают? Сейчас-то не надо бы этим лицом светить. Я доверяю своим, но всё-таки…
— Это ты правильно говоришь, — согласилась Шасти. — А нож у тебя есть? Дай мне его потом, я заговорю лезвие. Порежешь кожу, чтобы кровь выступила — и личина спадёт.
— Годно, — кивнул я. — Хорошее колдовство. А если другим ножом порежут — не спадёт?
— Нет, только этим.
— Умеешь же ты, — похвалил я девушку.
Зря я на неё ругался. Столько разных трав собрать — это она, наверное, весь день бегала. А я думал — играет.
Шасти фыркнула и стала мыть волосы, испачканные маслом. А я опять плеснул воду на камни, чтобы не смотреть на неё, но всё равно видел её, полускрытую паром. Блии-н…
Всё-таки у Камая развитие в этом плане было не чета моему. И никакой робости. Наоборот возникала уверенность, что девчонки у него уже были. И он хорошо знает, что с ними делать.
Жена моя непутёвая мылась и ругала меня:
— Ну вот как ты там один? Колдовать толком не умеешь! Куда без своего меча попрёшься, а?
Я только рассмеялся в ответ:
— Я ж шпионить, а не воевать пойду. Это ненадолго совсем. Назовусь зайцем, запишусь в волчьи воины. И они сами отвезут меня к Белой горе, да ещё и с охраной. Обряд с волчатами проводить надо там, это без вариантов. Я проберусь, куда нужно. Гляну изнутри, что там и как. И тут же смоюсь.
Шасти вдруг отставила ковшик и сказала:
— Ага, смоешься ты! А стражу как усыпить? А другим парням глаза отвести? Решено! Я возьму мужскую одежду и с тобой пойду!
— Чё? — не понял я.
— С тобой пойду, я сказала!
— Ах ты, мелкая, глупая, невоспитанная женщина! Да ты же мне руки свяжешь! А если случится с тобой чего? Как я тебя вытаскивать буду, ты подумала, а?
— Да я знаю больше тебя! Я вполне могу за себя постоять! — рассердилась Шасти.
— Это ты-то? Ты забыла, как мы с тобой ночью дрались! Да ничего ты с парнем не сделаешь, если у тебя молнии кончатся! Даже не вздумай! Никуда не пойдёшь, поняла⁈
— Пойду!
Я вскочил, схватил Шасти, но поскользнулся на мокрой мыльной траве, и мы вместе свалились на землю.
— Не пойдёшь, я сказал!
Она сдавленно пискнула.
Женское тело подо мной было мокрое, горячее…
— Вот же шустрит-то как с девками-и! — раздался над головой насмешливый голос Маймана. — То-то дочка мне говорит — пристаёт ко всем бабам подряд! Уже и в бане какую-то повалил!
— Да это жена его, — пояснил Ичин. — Видишь, тощенькая?
Шасти заверещала, выворачиваясь из-под меня. И я угрюмо поднялся навстречу обоим вождям, скрывая её отступление.
Не хватало ей ещё на других голых мужиков смотреть. Одного-то ещё много!
Огрызнулся:
— Ещё дольше бы шли, я бы десяток сюда затащил!
— Силён! — обрадовался Майман. — Ну-ка, мордой-то повернись? Глянь, Ичин? На кого схож теперь?
И я понял: они знали, что Шасти делает со мной в бане! Наверное, устали ждать и захотелось посмотреть на результат колдовства.
Я повернулся, давая им рассмотреть себя в полутьме и пару.
— Хорошая личина! — оценил Ичин. Зрение у местных было на высоте. Никаких компьютеров и смартфонов у них не имелось, чтобы до времени его посадить.
— Если сам не проговоришься — никто тебя не узнает! — провозгласил Майман и потянулся за берестяным ковшом. — А ну-ка, добавим парку!
Утром я проснулся ещё до света. Сонный, как муха, но всё равно надо было вставать.
Ночевали в аиле Майи. Полночи я уговаривал Шасти, что всё со мной будет нормально, что вернусь и даже принесу ей яшму и бирюзу, о которых она мечтала.
В здешних бусах моей жене не хватало ярких камней, я пообещал достать.
Шасти успокоилась наконец. И даже дала мне несколько дельных советов. Я обещал, что буду максимально осторожен. Какой мне смысл погибать?
Вторые полночи я прощался с Майей и братьями.
Говорили и по делу, и просто так. Расспрашивал про
