«знакомство», может закончится элементарным расщеплением на атомы!» – обойдя портал по дуге, почувствовала, как у меня от сердца отлегло.
Адреналин медленно угасал, а свет голубого сияния тускнел.
– Не надо нам такого добра…
– Чокнутая, как и мать, – буркнула бабушка Тая, провожая меня хмурым взглядом. Сколько себя помню, соседка по лестничной площадке всегда разговаривала сама с собой.
– Добрый вечер, Таисия Никаноровна! Светлого Рождества!
Бабуля перекрестилась, а я, глубоко вздохнув, скрылась за железной дверью родного подъезда.
Глава 2. Не сумасшедшая
Неслышно войдя в квартиру, тихо прикрыла за собой дверь.
– Почему так долго? – напугала меня мама, неожиданно появляясь из–за угла.
– Очередь, – ответила коротко, стараясь не задерживаться.
Причина этого побега была банальна – мы с мамой нормально не общались. Под словом «нормально» я подразумеваю обычные отношения между дочерью и её родительницей, когда та сначала олицетворяет для своей малышки первую в её жизни вселенную, чуть позже наставницу, и, наконец, лучшую подругу, если связь между нею и любимой девочкой крепчает день ото дня.
Это был не наш с мамой случай.
За последние четыре года, после того происшествия с собакой, мама отдалилась от меня настолько, что мы теперь могли неделями не разговаривать. В этом не было никакой обиды или злости. Нет. Я больше склоняюсь к мысли, что мама меня просто боялась.
Она боялась себя и своего сумасшествия, в котором была убеждена окружающими людьми.
Когда синие сгустки стали появляться вокруг меня, то здесь, то там, в первую очередь маму трясло от ужаса. Мне же, знающей всю историю когда-то маленькой Зои, благодаря папиным родителям и их категоричному неприятию Зои Пашутиной, хватало ума свои знания держать при себе.
Бабушка, наверное, "переживая" за психику внучки, такие страсти мне рассказывала в детстве о клинике, где лечат душевнобольных, что любой ребёнок на моём месте поступил бы точно также!
Одно удручало – портальной сфере это не мешало появляться.
Мама нервничала, папа злился, не понимая, почему его жена резко изменила своё поведение в отношении дочери, а я держалась ото всех особняком, боясь, что кто-то из моих родных так же пропадёт в синеватой дымке, как это произошло с ротвейлером.
Это заблуждение развеял один случай.
Примерно года два назад, когда прозвенел звонок с урока математики, портальная дымка появилась в проходе передо мной так неожиданно, что я даже вскрикнула, шарахаясь в сторону.
Одноклассники стали громко смеяться, привычно проходясь на счёт моей неадекватности.
– Мышь, – прошептала перепугано, молясь, чтобы кошмарная сфера исчезла.
Когда преподавательница шагнула к двери, дабы проверить мои слова, меня с ног до головы, будто кипятком кто облил!
Ничего страшного не случилось.
Татьяна Ивановна выглянула в проём, и синяя дымка, едва женщина коснулась её поверхности головой, неслышно лопнула, пропадая прочь, роняя ненужную ей математичку на половую плитку.
В общем, одноклассники в тот день повеселились на славу, хохоча уже не надо мной, а над несчастной учительницей.
После этого мне стало даже легче дышать.
«Видимо, кому-то, кто подбрасывает эти ловушки, нужна конкретная цель, – поняла тогда. – И этой целью была сначала мама, а теперь стала я…»
Умозаключение сделало меня ещё более осмотрительной… и дружелюбной хотя бы по отношению к папе. С мамой связь восстановить так и не получилось, сколько я не пыталась.
Было… как там говорят? «Обидно, досадно, но… ладно?» Вот что-то вроде этого. Однако, как гласит народная мудрость, «насильно мил не будешь», поэтому все контакты с мамой я ограничила до четырёх слов в день: «Доброе утро!» и «Спокойной ночи!»
«Могу ли я осуждать женщину за такое отношение ко мне?» – никто не может ответить на этот вопрос. Осуждать легко всякому, не побывавшему на месте моей мамы. Я даже представить не могу, как тяжело ей пришлось, когда после всех клиник и здравниц тринадцатилетнюю девочку родители просто сбыли с рук, отдав в приют. Мама только-только наладила жизнь, только-только познала счастье родственной души, влюбившись в отца, только-только стала матерью, и тут снова здорова! Портал, которого никто, кроме неё не видит!
«К маме я скорее жалость испытываю, чем обиду», – поняла про себя, убирая батон в хлебницу.
Развернувшись, удивлённо замерла.
Мама стояла за моей спиной и нервно сжимала и разжимала пальцы, притянув руки к груди.
– Ты видишь их! Я знаю! Видела из окна, как ты отпрыгнула от голубой субстанции! Эти духи теперь ходят за тобой! Да? И ты видишь их! Да… – маниакальные бормотания мамы до ужаса напугали меня, но я постаралась взять себя в руки.
– Не понимаю, о чём ты.
Возможно, это подло с моей стороны, но я не хотела в сумасшедший дом. Мама сейчас выглядела настолько устрашающе с блестящими глазами, что говорить правду мне даже под дулом пистолета в голову не пришло.
– Ты врёшь! Видела! Я знаю! И тогда у бабушки!
– Когда?
– Когда тебе было пять лет! Он в последний раз приходил за мной… ты тогда потеряла зайку, помнишь?
Честно, я не помнила этого момента, но даже если бы это было и не так, всё равно не призналась сейчас.
Стояла и смотрела на панику мамы, которая заходила кругами по маленькой кухоньке, загибая пальцы.
– Они приходили за мной… я хотела уже покончить с этим… ты мне помешала… кинула игрушку в духа… он исчез… захлопнулся! А потом… потом ты начала рыдать… – мама села на кухонный диванчик и стала быстро раскачиваться. – Я тогда впервые увидела красного духа. Он… Он будто слушался тебя! Выплюнул твоего зайца обратно… ты смеялась… а меня твоя бабка после того случая отправила лечиться за границу, забрав тебя на лето…
«То, что летние каникулы я провела у дедушки с бабушкой, помню, но манипуляции с игрушкой? Нееееет… – настороженно следя за мамой, в одном была с ней согласна – порталы, действительно, появляются двух цветов.
Насколько я могла судить, их окрас зависит от природы образования. Синий – спонтанный, появляющийся бесконтрольно, красный – когда я слишком долго думаю о нашей с мамой способности видеть это сверхъестественное явление.
Мама резко дёрнулась в мою сторону, падая на колени и хватая за руки:
– Пожалуйста! Пожалуйста, скажи, что ты тоже их видишь! Скажи, что я не сошла с ума!
Горло сдавило болезненным спазмом.
Глядя в глаза рыдающей матери, обречённо выдохнула:
– Да… Вижу. Ты – не сумасшедшая.
Мама захохотала настолько странно, что я тут же пожалела о своих словах.
– Столько транквилизаторов! Верёвок, уколов! Столько… ненавижу их всех! Эти духи испортили мне жизнь! Они и тебе захотят её испортить! – взгляд мамы заметался
