Я достал её, отряхнул, стёр остатки пороха указательным пальцем и развернул. Это была записка. Она была немного мутной, как будто поддёрнутой туманном, но читаемой:
«Во-первых, знай, если ты нашёл несовпадение между своими записями и реальностью, значит ты подвергся заражению.
В зависимости от времени заражения и тем, когда ты его обнаружил, у тебя не больше месяца, прежде чем твой мир совершенно рухнет в сновидение. Каждый день начнут проявляться всё новые странности и безумства. Сперва они будут завязаны на тебе самом. Затем — на всех окружающих. Однажды ты перестанешь сознавать, что правда, а что вымысел, а если тебя заметит один из Них... Всё пропало.
Есть лишь один способ остановить этот процесс. Пуля в лоб. Верни всё как было, положи свои находки в арсенал и закрой дверь. Обнови карту, если есть нужда, и всё. Моя база будет законсервирована до явления следующего кандидата».
Я сглотнул.
На моих губах показалась кривая улыбка.
Тем не менее, питая скромную надежду, я перевернул записку... И выдохнул.
Другая сторона тоже была исписана:
«...Есть и другой вариант. Но это лишь теория. Если с момента заражения прошло меньше семи дней, его ТЕОРЕТИЧЕСКИ можно остановить, если уничтожить его «предмет». Самое явное его проявление на материальном плане бытия. Если это вещь — сожги. Если закон — отмени. Если человек — убей и предай огню его тело и больше не вспоминай.
После этого должно пройти три дня. Если через три дня никто кроме тебя не сможет вспомнить «нарушение», тогда трещина заделана. Но это лишь теория. Можешь попробовать, но пуля в лоб — более верный способ».
Меньше недели...
Я попытался вспомнить, когда составил записку. На второй день, да... А Таня появилась за день до того, как я впервые заявился в мир Ямато. С тех пор я был там... Один, два... Три раза. Один пропустил. Один пропустил — четыре. Ещё один будет сегодня — пять. Значит, когда я проснусь пойдёт шестой дней.
Времени было совсем немного. Делать нужно было уже сегодня... Или завтра? Спасибо моему драгоценному предшественнику, он не написал, где проходит граница, в начале или на исходе седьмого дня. Или написал, но забарахлил переводчик?
И какая, в сущности, разница?
Вдруг я поймал себя на мысли, что действительно планирую это сделать. Планирую убить Таню и сжечь, чёрт возьми. Но если я этого не сделаю, с моим миром произойдёт то же самое, что уничтожило мир Эльфина и Фантазмагорикуса. Он погрузится в чёрную бездну безумия, в «зону кошмара». И развалится, как дрёма, и все люди в нём обратятся серой пылью.
Что же это получается, мне идти на заправку и покупать бензин?
Ха-ха...
Я наклонил голову и стиснул её пальцами с такой силой, как будто пытался содрать себе скальп.
Затем, медленно, словно сбрасывая ношу, — а вернее сказать, убирая с глаз долой, — я откинулся на спинку стула, развесил руки и вздохнул.
Пусть. Я... не хочу сейчас об этом думать...
Сделаю этот выбор потом, вечером, в самом конце моего срока.
Выбор, да... Пуля в лоб или пуля в сердце. Я горько усмехнулся, покачал головой и наконец выбросил все эти мысли подальше и закрыл на ключ.
Возвращаемся к делам насущным.
Что же я планировал сделать после возвращения в домик на берегу прежде, чем случилось... Это? Обдумать трагическую кончину Файрана, точно, и заодно откровение, которым со мною поделился Эльфин. Последний был куда более полезным источником информации, нежели записная книжка моего предшественника.
Я посмотрел на неё с лёгким раздражением, затем достал из первой полочки гранёный флакончик серого вещества и стал теребить его пальцами.
В этой штучке находились воспоминания Эльфина. Не все, но только те из них, которые касались его магической карьеры. И какая это была карьера! Директор волшебной академии, архимаг!
Я улыбнулся и невольно вздохнул, вспоминая тихого ребёнка с нежными, как крылья бабочки, ушками.
Откупорив флакончик, я принюхался, ничего не почуял и влил содержимое себе в рот. Стоило ему коснуться кончика моего языка, как он впитался в мою плоть, и перед глазами у меня немедленно вспыхнула вереница образов.
Вспышки пламени, удары электричества, ветра и яркие звёзды — всё это собиралось воедино и превращались в ослепительные узоры...
Моё помутнение продолжалось неизвестное количество времени. Придя в себя, я обнаружил, что рисуя пальцем на столе сложные схемы. Я отвёл руку и выдохнул.
Теперь, стоило мне закрыть глаза, и я сразу мог «вспомнить» любое заклятие вплоть до девятого ранга и даже несколько особенных, «запредельных» чар, которые были подвластны только архимагу. Мне даже потребовалось некоторое время, чтобы упорядочить свои знания и вычленить всё самое полезное, ибо на каждый огненный шар приходилось несколько заклятий для возделывания почвы, призыва дождя и поиска потерявшихся очков...
Затем я вытянул руку, и на ней появился маленький зеленоватый камушек. Это был «порченный» камень Азулы, который достался мне от принцессы. В памяти Эльфина было несколько возможных применений для этой штучки: можно было сделать из неё
