было б достаточно, но судьба послала ещё одну девчушку — третью! Было ли старшим сёстрам дело до Талии, если голова забита бантами, корсетами и тем кучерявым брюнетом, что так недвусмысленно смотрит? Нет! Их юность — прекрасная пора, время романтики и тайных свиданий, а не игры в салки с младшей сестрой.
Судьба — капризная леди, она послала родителям Талии ещё одного малыша — сына, что стал шестым ребенком в семье. Младший брат стал отрадой для материнских глаз, отдыхом от старших дочерей, и на какое-то время о Талии забыли вовсе. Она же вздохнула с облегчением.
В большой полноценной семье на неё просто не нашлось времени.
— Душа говоришь? — задумчиво протянула Талия. — Здорово было бы найти родного человека, свою вторую половинку. Наверное, нас это и свело?
Эрика положила голову на сжатую в кулак ладонь и шумно выдохнула.
Ей тоже не позавидуешь. Когда-то двое молодых людей, горящих мечтами о будущем, новыми идеями и приключениями, оказались не готовы к такому повороту судьбы. Первый курс, вкус свободы, новых впечатлений и открытий. И одно такое открытие прилетело спустя девять месяцев в виде кричащей огненно-рыжей малышки, не дающей ни минуты покоя ни днём, ни ночью. Хватило молодых родителей ровно на три года. Рыжее чудо тактично отсалютовали на попечение дедули и под покровом ночи свалили в закат, точнее за Синий хребет, изведывать новое и исполнять свои мечты. Проректор недолго изводил себя попытками совладать с маленьким огненным торнадо и нашёл с десяток нянек в лице студентов-практикантов. Судьба такая у студентов — мучиться!
Так и проходило детство Эрики среди книг и молодых и не очень талантов. С последними было интересно дискутировать вечером у камина на кафедре, старое поколение многое знает и многое помнит. С первыми — познавать другие науки, но не менее интересные и тактильные. Однако человеку, выросшему бок о бок с мудрецами, на завтрак уплетавшему кашу и рассказы о дивных иных мирах, становилось скучно меньше чем через десять минут после того, как очередной молодой человек открывал рот. Да и характер у рыси был буйный и дикий, мало кто тянул, а после устроенного взрыва в лаборатории алхимиков её вообще начали обходить стороной.
В полноценной семье на неё просто не нашлось времени.
— Вот опять тебя потянуло на романтику, — не прекращая цедить виски, проскрипела рыжая. — Нормально ведь сидели, зачем всё испортила?
А я? На путь, которым я сейчас иду, наставила меня магистр Фрея.
«…и неплохо бы продолжить дело матери, целительство у тебя в крови», — говорила она, лукаво улыбаясь во все свои белоснежные тридцать два зуба… Она жемчуг ест? Откуда такая идеальная улыбка? Ой и не по-доброму как-то блеснули тогда глаза у карги.
До поступления в Академию друзей у меня не водилось, заняться было нечем, поэтому все свободные минуты я проводила в маминой лавке да в садике на заднем дворе, выращивая похожие растения из книжек. Ещё книги подкидывала мне Фрея, любые, но почти всегда на рунах: сказки, учебники по травологии, азы магии стихий, легенды и мифы, сказания о Дикой Охоте, летопись о падших ангелах.
Ангелы? Дикая Охота? Как вообще эти фолианты оказались у меня? Возможно, карга перепутала адресата. Они ещё и на древнем наречии.
Домик с садом, лавка с травами, две подруги, старушка Винн, профессор Фрея — вот и всё, что есть.
Так в неполноценной семье на меня просто не нашлось времени.
* * *
Трактир «Тихий уголок» переставал таковым быть, когда наше кошачье трио туда забредало, а забредали мы довольно часто. У студентов всё просто: сдал зачёт — празднуешь, не сдал — пьёшь с горя. Терпели нас исключительно потому, что дедушка Эрики, пользуясь связями, помог устроить бестолкового сына хозяина таверны в элитарный отряд, занимающийся охраной господ.
— Эй, снежный барс, когда пересдача? — поинтересовалась рыжая.
Снежной кошкой меня прозвали из-за длинных белых волос и янтарных глаз.
Руны я знаю, как родной алфавит. Как я умудрилась их завалить? Хотя вопросы в билете были действительно сложные, а Фрея всегда была ко мне строга.
— Пересдачи не будет, — констатировала факт. И воспоминания вернули меня в кабинет рун.
* * *
— Зачёт? Но вы же сказали, что я грехоупала, и я подумала…
— Верно, ты, кхм, не справилась с поставленной задачей, но на тебя у меня другие планы. Поможешь мне перевести одну работу, до которой у меня всё не доходят руки. С началом сумерек каждый четверг жду тебя у себя дома. Будешь приходить до тех пор, пока работа не будет полностью переведена. Держи.
В руки мне легла старинная тетрадка, обтянутая в коричневую кожу с серебряным замочком в виде цветка на ремешке.
Что это? Подснежник? Красиво.
Подковырнув замочек и раскрыв тетрадь на середине, я невольно ахнула.
— Древнее наречие? Да ещё и от руки. Но я не знаю настолько старый язык.
— Как раз и выучишь.
— Но… Зачем он мне?
— Настанет время, пригодится, поверь мне.
— Откуда это у вас? Она выглядит очень древней, — сказала я и подумала: «Даже древнее вас».
— Реликвия… семейная, наконец, настало её время, — задумчиво ответила Фрея.
Так и буду ходить в девках, пробираясь через закорючки страниц давно минувших времён. Я пожала плечами и, прищурившись, с подозрением уставилась на каргу.
— И о чём она? Надеюсь, не сборник рецептов, будет жаль потерянного времени, — вымученно сказала я.
— Сказка, — улыбнулась Фрея. — Уверена, тебе понравится.
Глава 3. Рысь, пантера и снежный барс
«Культурные посиделки» свернулись ближе к полуночи, когда трактирщик корректно намекнул, что нам пора собираться, что на его простом языке звучало: «Рыжей больше ни рюмки, а пинту он может дать только с колодезной водой».
Решив, что нам здесь делать больше нечего, мы поплелись к выходу. Эрика шарахнула дверью так, что покачнулась вывеска.
— Еб… любись ты тем веслом, которое помогло тебе сюда добраться! — прокричала она дубовой двери. — Не наливают здесь, нальют в другом месте! Дамы, дедуле по окончанию экзаменов выпускники подарили заморское винишко, он не был против поделиться со мной, приглашаю в свою обитель.
— Я пас, завтра четверг, мне нужно к Фрее.
— А я, пожалуй, «за», нам всё равно по пути, — хихикнув, проворковала Талия.
На этом и разошлись. Одно мироздание знает, как они доковыляли до Академии. Альма-матер находилась на возвышенности, видно её было со всех сторон города. Каждую дождливую осень, студёную зиму и слякоть весны я проклинала дорогу до неё. Идя вверх по колено в грязи осенью и ранней весной или
