class="p1">Майса стала думать, чем ее порадует тетушка. Она все глаза проглядела, выискивая припрятанный подарок.
— Тетя, — наконец не выдержала Майса. — Мы уже целый час в твоем доме, а я все не радуюсь.
Тетя улыбнулась и посмотрела на солнце.
— Надо подождать, пока наступит полдень.
Полдень все никак не наступал. Майса заскучала, зазевала и, свернувшись калачиком, легла на ковре.
И тут во двор пришла верблюдица, а за нею прибежал верблюжонок. Ах, какой это был верблюжонок! И смешной, и нежный!
У Майсы весь сон слетел.
— Вот она, моя радость!
Девочка выплела из косичек красную ленту и повязала верблюжонку на шею.
— Хороший, мой, хороший! — говорила она, поглаживая верблюжонка.
Из дома вышла тетя с большим ведром на груди.
— Идем верблюдицу доить! — сказала она и Майса догадалась, что доить верблюдицу сидя, как корову, невозможно. Верблюдица высокая.
После обеда Майса принесла верблюдице кусочек лепешки. Она кормила ее, приговаривая:
— Ешь, ешь! Спасибо тебе за верблюжонка!
— Эй! — позвал кто-то девочку.
Майса посмотрела по сторонам — никого.
— Я — здесь!
На горбе верблюдицы сидел Шырдак.
— Майса, я сегодня целое утро пас верблюдицу. Весь изжарился на солнце. Угости меня, пожалуйста, чалом.
Майса, конечно, удивилась, но она была вежливая девочка и не стала задавать лишних вопросов. Пришла к тетушке и попросила:
— Налейте мне чалу, пожалуйста.
Тетушка налила ей в пиалу чал и сказала:
— Смотри, как его приготовляют, учись.
Шырдак ждал, его мучила жажда, но уйти, не дослушав старших, Майса не могла.
— Вот видишь, — показывала тетушка, — на дне кувшина закваска. Теперь мы наливаем сюда верблюжье молоко, укрываем и — вся премудрость. Часа через три чал готов.
Тетушка посмотрела на Майсу и засмеялась:
— Беги, беги к своему верблюжонку. Вижу — не терпится.
Майса тотчас выскочила на улицу и — в загон.
Шырдак спрыгнул на землю, напился чала и перевел дух.
— Теперь силы ко мне вернулись. Чал — напиток пальванов. Спасибо, Майса. Мне пора в путь.
И закричал по-голубиному:
— Кук-кук! Кокур!
Тотчас прилетел сизый голубь, Шырдак сел на него и улетел, помахав Майсе рукой на прощанье. Верблюжонок, вытянув шею, смотрел на улетающую птицу. Майса шепнула ему:
— Мы с тобой счастливые! Нас в сказку взяли!
И закружилась, и закружилась, и стала похожа на алый цветок!
О ХЛЕБЕ
Лепешка испеклась, мама позвала Майсу и отломила ей кусочек.
— Мама! Какой вкусный запах! — Майса побежала на улицу и первым, кого она увидала, был сосед Байрам. Она отломила половину и угостила мальчика, а тот уронил хлеб на землю.
— Подними! — сказала Майса.
Байрам упрямо замотал головой:
— Он грязный!
— Подними! — крикнула Майса и схватила Байрама за руку;
Мальчик заревел на всю улицу, а тут к дому подъехал его отец шофер Ата. Он спросил, что произошло, поднял с земли хлеб, подумал и сказал:
— А ну-ка, садитесь в машину! — И повез детей сначала в поле, где растили хлеб, с поля — на элеватор, где хранили. С элеватора — в колхоз, где после уборки механизаторы ремонтировали комбайны и трактора. А оттуда поехали на хлебозавод, где хлеб пекли. И только потом шофер Ата привез детей домой.
— Ты видел, сколько народу работает, чтоб на нашем столе был хлеб? — спросил отец у Байрама. — Ты понял, почему Майса рассердилась на тебя?
— Я понял, — виновато вздохнул Байрам. — Прости меня, Майса.
— Спасибо, дядя Ата, — сказала девочка. — Я знала, что хлеб надо беречь, а теперь я знаю, почему его надо уважать.
Она быстро побежала домой и принесла половину лепешки.
— Угощайтесь, дядя Ата. Угощайся, Байрам! Это мы с мамой пекли!
БЕЛАЯ ГОРА
Шырдак, свесив ноги, сидел на дувале.
— Здравствуй, Майса!
— Ой, Шырдак! — обрадовалась девочка.
— Отгадай загадку, сам сочинил! Уродился в поле снег — он людей оденет всех? Что это?
— Ну, конечно, хлопок!
— Что же ты дома сидишь? Пойдем на уборку!
— Все старшие в поле, а от нас с тобой много ли проку?
— А сколько будет! Давай для начала — ты со ста коробочек хлопок соберешь, и я — со ста. Своими руками тебе на платье наберем.
А ведь правда!
Майсе очень понравилось, что она своими руками может собрать столько хлопка, что его хватит на платье.
Они пошли в поле и начали работать. Шырдак собирал хлопок с нижней части кустов, а Майса — верхней.
Высохшие коробочки были жесткие, они царапали руки, стояла жара, и Майса, не собрав и двадцати коробочек, сказала:
— Шырдак! Пошли арбуз съедим! Пить хочется!
— Хорошо, согласился Шырдак. — Мы так и сделаем, но сначала выполним задание, какое себе назначили. А чтоб тебе, Майса, меньше думать о жаре, жажде, давай песенку споем.
И запел:
Белым-бело!
Белы поля,
Дороги, горы, тополя.
Не хлопок это.
Это — снег.
На улице — снежки и смех!
Майса знала эту песенку. Она стала подпевать, работа у нее пошла скорее.
Но тает снег!
Земля в цвету! —
распевали они вдвоем —
Лицо колхозника в поту.
Растит он свой
Чудесный снег.
И в этот снег
Оденет всех!
— И уже вырастил, вырастил! — кричал Шырдак. — Посмотри, какая белая гора на колхозном хармане!
— А у нас — горка! — сказала Майса, высыпая землю собранный хлопок.
ОТЛИЧНИЦЫ
Майса раскатала тесто тонко-тонко, на просвет. Помазала сверху маслом и еще раз сложила. Потом еще раз сложила и еще, а после чуть-чуть раскатала. Получилась круглая слоеная лепешка — «гатлаклынан» называется. Мама рядом делала такие же, только быстрее, чем Майса.
Майса все время крутилась возле тамдыра: скоро ли испечется? Ей очень хотелось отведать хлеба, приготовленного своими руками.
— Пойди поиграй! — сказала мама. — Когда будет готово, я тебя позову.
Майса вошла в комнату и увидела на ковре свою куклу Айджерен.
— Что ты здесь разлеглась? — рассердилась Майса, но тотчас и пожалела, нарядила в самое лучшее платье, посадила на подушку.
Айджерен была красивая, но печальная.
— Скоро мы с тобой будем видеться совсем редко, — сказала Майса. — Я буду ходить в школу, потом заниматься спортом. А ты будешь одна.
Майса прижала куклу к груди.
— Что делать, Айджерен?! Я стала большая! Что делать? — и придумала: — Айджерен, но ведь и ты можешь учиться!
Майса принесла букварь, раскрыла на первой букве и положила перед куклой.
— Это — а! Тяни — а-а-а!
Айджерен хоть и помалкивала,
