Но Толик всерьез уговаривал Лешку стать учителем музыки:
— Я тебя слушаться буду, ты не думай! Все чтоб строго, как вас учат, без поблажек!
Лешка задумался. Может, поиграть в учителя? Домашние задания позадавать, поругаться, учителя же вечно чем-то недовольны, особенно учителя в музыкалке — то руку не так поставил, то оттенки не выдержал, то педаль не нажал.
— А ты ноты совсем не знаешь? — спросил он.
— Ну, так, — замялся Толик. — Я их выучил, вот даже нотную тетрадку купил. А больше ничего.
— Нотную тетрадку? Это хорошо. Для диктантов пригодится.
— Для каких диктантов?
— По сольфеджио. А ты как думал?
— Значит, ты согласен?
— Ну, в общем-то попробовать, конечно, можно.
Толик расплылся в довольной улыбке. Лешка приосанился. Приятно, как ни крути, чувствовать себя учителем.
Он сел за рояль и сыграл сонату, которую совсем недавно играл на экзамене в музыкалке. На экзамене он получил тройку, но Толик-то об этом не знает. Он барабанил пальцами по клавишам, изо всех сил стараясь не сбиться и не думая ни о каких оттенках. И так сойдет!
Эффект получился что надо! Толик в восхищении в ладоши захлопал.
— Классно! Этому сможешь научить?
— Этой сонате? — Лешка самодовольно посмотрел на Толика. — Вряд ли. Сложная форма.
— Чего? — но понял Толик.
— Сложная форма, говорю. Этому учиться надо долго. Несколько лет. А за одно лето не научишься.
— Тогда — что попроще.
Идет. А ты хотя бы «Собачий вальс» играть умеешь?
— «Собачий вальс»? — Толик растерялся. — Нет, не умею.
— Плохи твои дела, — с умным видом покачал головой Лешка. — Это все умеют. Даже те, кто нот не знает.
Толик заметно расстроился.
— Ладно, — покровительственно протянул Лешка. — Не расстраивайся. Этому научиться — раз плюнуть.
— Я недавно музыку подобрал. Из фильма, — сказал Толик. — Услышал, она мне понравилась. Хочешь, сыграю?
Лешка уступил ему место у рояля. Вообще-то, он очень сомневался в том, что Толик что-то правильно подобрал. Дело-то непростое. Лешка, например, в своей жизни всего одну песенку подобрать смог. Да и то с маминой помощью и одним пальцем. Для того чтобы хорошо подбирать музыку, слух нужен великолепный, как у Темки Семиреченко. Ну так им вся музыкальная школа гордится. Он уже в нескольких конкурсах участвовал.
Толик поерзал на круглом стуле. Неуютно он себя чувствовал за клавиатурой — сразу видно. Руки бог знает как держит. За такую посадку влетело бы ему от Лешкиной учительницы но специальности! Она и Лешку-то все время шпыняет, что он неровно спину держит. Увидела бы Толика! Локти в разные стороны, пальцы растопырены, корпусом навис над клавишами, вот-вот носом в них ткнется.
Но тут Толик заиграл. Играл он в две руки, с аккордами, красиво, ритмично, без единой ошибки. Лешка даже икнул от неожиданности. Вот это да! Может, притворяется, что нот не знает? Издевается над гостем? Подшутить решил?
Лешка так в жизни бы не смог! Почти как Темка Семиреченко играет. А может, даже лучше. Темка-то пять лет в музыкальной школе обучается и каждый день за пианино не меньше четырех часов проводит, а Толик сказал, что у него дома инструмента нет.
— Ну, как? — спросил Толик.
— Класс! — честно ответил Лешка. — Я так не смогу.
— Да ладно тебе! А сложная форма?
Стыдно стало Лешке и за свою сонату, и за «Собачий вальс».
— Я тебя не смогу ничему научить, — сказал он. — Ты лучше меня играешь.
— Как это — не сможешь? — заволновался Толик. — Сможешь! Я только подбирать и умею, а по нотам ничего не разберу! Научи. Слышишь?
Лешка кивнул:
— Ноты — небольшая премудрость.
— Не скажи! Мне без тебя ну никак не разобраться! Я не только ноты, ни одного значка не понимаю. Вот это что такое? — он ткнул пальцем в партитуру.
— Пауза.
— А это?
— И это пауза.
— А почему обозначается по-разному?
— Длительность у них разная.
— Не понял. Ладно, потом еще раз объяснишь. А это что?
— Оттенки так обозначаются. Ну, где громче, где тише.
Толик посмотрел на Лешку с таким уважением, как будто перед ним профессор сидел. Нет, он не разыгрывает. На самом деле нот не знает.
Лешка снова немножко приободрился:
— Можем прямо сейчас начать.
Но тут в комнату заглянула Вероника Аркадьевна:
— Мальчики, закрывайте рояль. Уже поздно. Соседи спать легли.
Толик послушно хлопнул крышкой и похвастался:
— Бабушка, Леша меня будет учить музыке.
— Вот и хорошо, — улыбнулась Вероника Аркадьевна.
— С самого утра завтра начнем.
— Ну, с самого утра не получится.
— Почему?
Надо гостям город показать. Поедем погуляем в центре. Заодно мы с Еленой Андреевной в наш двор заглянем.
— В какой двор?
— В тот, в котором мы после войны жили.
— Ну, нам-то это неинтересно!
— Там парк рядом. Погуляете пока. А теперь ставьте Леше раскладушку и укладывайтесь спать.
Лешка только теперь почувствовал, как устал после дороги. Толик гремел раскладушкой и ворчал себе под нос что-то по поводу того, что в дом детства можно было съездить самим, без внуков.
А Лешка против завтрашнего похода не возражал. Почему бы и не посмотреть тот двор, в котором в детстве жила его бабушка?
И вообще, Лешка был настроен благодушно. Кажется, каникулы складываются удачно. По крайней мере, первый день отличный.
Толик оказался хорошим парнем. Вот только его тяга к музыке! Ну, зато мама будет довольна: она все переживала, что Лешка целое лето не будет заниматься фортепиано, и так в музыкалке не лучший ученик, а тут еще без занятий.
Видела бы мама этот великолепный рояль! Представила бы она себе, что сын не просто каждый день будет разучивать упражнения, а станет кого-то учить!
Конечно, мама сказала бы, что учить Лешке рано. Сам еще не выучился. И правильно. Главное, Лешка не знает, с чего начать. Занятия в первом классе он помнил очень смутно. Помнил только, что уроки эти с самого первого дня ему не нравились. Что он только не делал, чтобы от музыкалки избавиться — и скандалы закатывал, и ноты рвал, и с уроков убегал, и даже один раз пытался поджечь пианино.
Честно говоря, он и сейчас себе не очень хорошо представляет, как человек может хотеть учиться музыке. Вот бы Лешкиной маме такого музыкального сына, как Толик!
