Зато уж шестой «А» ликовал вовсю. Их староста Олег Запольский ходил по школе гоголем. Правда, надо отдать ему должное, нос не очень-то задирал. На многочисленные поздравления скромно отвечал: «Спасибо. Это наша общая победа. Каждый внес свой достойный вклад».
Когда после четвертого урока Олега вызвали к завучу Марии Андреевне, он пошел совершенно спокойно. Наверное, она тоже хочет поздравить класс с победой или назвать срок вручения почетной грамоты.
В кабинете завуча, кроме самой Марии Андреевны, находились еще два человека: классная руководительница шестого «А» Ирина Сергеевна и не знакомый Олегу мужчина средних лет. Мужчина был в хорошем костюме и рубашке с галстуком. Так люди одеваются, когда впервые идут в новый дом. Держался мужчина скованно. Чувствовалось, в зрелом возрасте школу ему посещать не приходилось. То ли детей нет, то ли их воспитанием занимается жена. Во всяком случае он робел не только перед учителями, но и перед детьми.
— Вот это Олег Запольский, их староста, — сказала завуч, обращаясь к мужчине. Привстав, тот вежливо протянул мальчику руку. — А это, — теперь Мария Андреевна обратилась к Олегу, — Максим Семенович Бакланов, заведующий пунктом приема вторичного сырья. Того самого, куда отвозят макулатуру, собранную нашими учениками. Прошу любить и жаловать.
В ее интонации Олег почувствовал какое-то смутное недовольство и насторожился. С таким видом про грядущее торжество не сообщают. Она даже не улыбалась.
— Максим Семенович, я не буду просить вас рассказывать эту историю второй раз. Если вы не против, то коротко изложу ее сама.
Бакланов согласно кивнул. Очевидно, он был рад тому, что Мария Андреевна взвалила эту ношу на свои плечи.
Тут уж Олег встревожился не на шутку. Про какую еще историю идет речь?
Посверкивая очками без оправы, завуч приступила:
— Сортируя привезенную вчера макулатуру, Максим Семенович обнаружил в одной из пачек вашего класса металлические пластины. Весят они четыре килограмма, то есть превышают разницу, на которую вы превзошли седьмой «Б». Я уже не говорю о том, что оказавшийся среди бумаги металл способен испортить фабричное оборудование. Меня беспокоит этическая сторона вопроса. Некрасиво добывать победу любой ценой. Ни Ирина Сергеевна, ни я вас этому не учили. Надо как-то разобраться с этим поступком, чтобы в следующий раз неповадно было… Можешь посмотреть.
Только сейчас Олег заметил, что на столе перед Баклановым лежит газетный сверток. Максим Семенович развернул бумагу. Внутри лежали одна на другой несколько металлических решеточек темно-серого цвета. Они выглядели ажурными, напоминали вафли, и было трудно представить, что у этой невысокой стопки металла такая тяжесть. Однако, подойдя поближе и взяв в руки верхнюю пластину, Олег убедился в ее солидном весе.
От его было радости и следа не осталось.
— Все вместе ровно четыре кило, — сказал Максим Семенович. — Сам проверял разновесами.
— Что будем делать, Запольский? — спросила до того молчавшая классная руководительница. Она сидела мрачнее тучи и комкала в руках носовой платочек.
— Я думаю, нас нужно лишить первого места.
— Насчет этого не волнуйся, — успокоила его Мария Андреевна. — Первого места вы не получите. Считай, вы сами себя его лишили, собрали бумаги меньше седьмого «Б». — И язвительно добавила: — Насколько мне известно, металл не считается макулатурой. Нехороший поступок, скверный. Виновного следует наказать.
— Надо сперва узнать, кто это сделал, — пробурчал Олег. Ему стало тошно. Захотелось поскорее уйти отсюда. Ведь не он же подложил в бумагу металл. Почему именно его отчитывают?..
Опять подала голос Ирина Сергеевна.
— Как ты думаешь, кто способен на такую пакость?
Олег пожал плечами:
— Не знаю.
— Никто из ребят не хвастался, как он ловко провел всех? Что благодаря ему класс вышел на первое место? Только говори начистоту, ничего не скрывай. Все равно рано или поздно правда выяснится.
— Я не слышал.
— Я тоже не представляю, кто способен на такое, — вдруг встала на его сторону Ирина Сергеевна. — Удивлена до предела.
— Раньше у нас был похожий случай, — сказал слегка освоившийся с обстановкой Бакланов. — Это еще когда книги за макулатуру давали. Один мужчина завернул в бумагу кирпич. Но я-то сразу смекнул, что тут дело нечистое. Пачка у него махонькая, а тяжеленная.
— Ну и что вы с ним сделали? — поинтересовалась завуч.
— Пожурил. А что еще? Он потом извинялся. Говорил, мол, книга позарез ребенку нужна.
— Раньше книги были большим дефицитом, — подтвердила завуч. Она преподавала литературу.
— На ваш же свинец я наткнулся случайно, — продолжал зануда-приемщик, не замечая, как посуровели женщины при слове «ваш». — Завесил сразу несколько пачек. Потом начал сгружать. Осталась последняя, я ее приподнял. А шпагат намокший возьми да порвись. Этот сверток как грохнет на пол! Хорошо еще, что не по ногам.
— Так что будем делать, Запольский? — спросила завуч, почувствовав, что беседа затянулась.
— Выяснять. Спросим, кто нас подвел.
— А если не признается? Скорее всего так и будет. Для этого нужно обладать определенной смелостью. А смелый человек вряд ли станет заниматься подлогом.
— Все равно выясним. Своими силами. Нет такого преступника, который не оставляет следов, — отчеканил Олег.
Максим Семенович посмотрел на него с явным уважением.
Глава II
Долой взрослую мафию!
После того как Ирина Сергеевна рассказала про злополучный свинец, в классе на некоторое время установилась напряженная тишина. Это было то самое молчание, которое называют затишьем перед бурей. Все лишь бросали друг на друга по-птичьему беспокойный взгляды. А потом ребята словно с цепи сорвались. Начался невообразимый галдеж. Один перебивал другого. Хитрость неизвестного сдатчика металла, их одноклассника, возмутила всех донельзя.
— Пусть сам признается! — требовал Валерка Тюбиков. — Узнаем, хуже будет, по шее получит.
— Перед всей школой опозорил! — кричала Томка. — На нас теперь пальцами показывать будут!
Колька Супников стонал:
— По его вине первое место проворонили! Эх!..
— Я этого железа целую тонну мог притаранить! — горячился Женька Варенцов. — А не несу. Хотя мне тоже победа нужна.
Даже тихоня Аня Северина, поддавшись общему ажиотажу, вскочила с места и пискнула:
— Я бы с таким человеком в разведку не пошла!
Все настолько гневно осуждали подлог, что было трудно заподозрить в нем кого-либо из присутствующих. Однако самое страшное состояло в том, что это жулик сейчас здесь, среди них. Он слышит призывы о чистосердечном раскаянии и оставляет их без ответа, а то и сам других призывает, гад.
