пятнадцати лет назад опекун – граф Гвидон Равильский – просватал крохотную сироту за своих наследников Эрика и Эйдана. Хорошие были мальчики. Скромные. Воспитанные. Или отлично таковыми притворялись.
Едва старика не стало, молодые маги вступили в наследство и пустились во все тяжкие. И если эпопея с пьянством и игроманией быстро завершилась, то история с блудом затянулась.
Как ни стараются распутные повесы скрывать от юной невесты многочисленные похождения, но слухи беспрестанно циркулируют по дому. Ведь у нас служат только молодые симпатичные девицы. Фигуристые. Румяные. Про таких говорят «кровь с молоком». И девственниц среди них не наблюдается.
Язык за зубами девахи держать не умеют. Передо мной лебезят и заискивают, а как скрываюсь из виду, друг перед дружкой хвастаются где, сколько раз и в каких позах их отлюбил тот или иной хозяин. И каждая, абсолютно каждая мечтает подловить господина и забеременеть. Тогда счастливицу поселят в городе и назначат пожизненное содержание.
Однако близнецы проявляют осторожность и последствия каждого соития убирают чарами. К великому сожалению пышногрудых распутниц, которые знают о приближающейся свадьбе и все больше бесятся. Поскольку за день до эпохального события блудницам дадут расчет и выставят прочь.
Организацией торжества занимается экономка. Она уже наняла помощников со стороны. Я самоустранилась. Не хочу участвовать в спектакле с клятвами в любви и верности. А пожилая женщина искренне радуется, как будто для родной дочери старается. И до сих пор недоумевает, почему невеста заказала белое платье с боковой шнуровкой на корсете. Решила, что расстаралась для двух будущих мужей. Каждому достанется по ленте. Одному слева, второму справа.
Ей и невдомек, что это не дань девичьему кокетству, а насущная необходимость. Такую конструкцию можно снять самостоятельно. Не устраивать же побег в пышном наряде.
С опекунами меня связывает метка. Так случилось, что после смерти графа магическое клеймо перешло к сыновьям. Как только воспитаннице исполнится восемнадцать, оно исчезнет, что сделает розыск повзрослевшей подопечной невозможным.
К тому же, закон не одобряет навязанные браки. Поэтому гнилые внутрисемейные договоренности можно легко аннулировать, обратившись в ратушу. Очень удачно получилось, что моих подписей на документах нет, ведь трехлетняя малышка не обучена грамотности. А потом никто и не вспомнил о маленькой неувязочке.
Со счастливой улыбкой закутываюсь в одеяло и проваливаюсь в сон. Странный. Загадочный. Опутывающий сетью влажных поцелуев. Жаркие губы путешествуют повсюду. Заглядывают в самые потаенные уголки. Лишь лицо остается нетронутым. И то, что скрыто под нижним бельем.
Тело плавится в умелых руках. Изгибается, напрашиваясь на запретные ласки. Грудь наливается, зудит и тянется навстречу горячим ладоням. Горошинки сосков стыдливо съеживаются. Кожа покрывается мелкими мурашками.
Все мое естество ждет чего-то. Дрожит от предвкушения. Замирает от восторга. Но сладкий морок резко обрывается, оставляя донельзя распаленную жертву одну на широкой постели. До рассвета мечусь в полубреду. Страдаю от неведомых, выкручивающих наизнанку ощущений. Но не просыпаюсь.
Утром чувствую себя совершенно разбитой. Постель после ночного кошмара выглядит до неприличия разворошенной. Словно не целомудренная девица спала, а стая зверей резвилась.
Вызываю служанок и прошу заменить. А заодно подготовить ванную. Почему-то хочется смыть с себя липкие прикосновения навеянных грез.
День проходит спокойно. За ужином встречаюсь с женихами. Они удивительно галантны и предупредительны. Глаза горят предвкушением и восторгом. Наверное, собираются какую-нибудь отвязную оргию на сеновале устроить, пока любимые одалиски не разбежались. Вот и хорошо. А мне нужен долгий и продолжительный отдых. Полуночная эпопея высосала все силы.
Погода установилась на удивление жаркая. Открываю окна в надежде ощутить дуновение ветерка. Но вечер не приносит желанной прохлады. Обливание холодной водой тоже не помогает.
Надеваю короткую кружевную сорочку и скромные трусики. Не привыкла спать обнаженной. Скатываю тонкое одеяло и перекладываю на банкетку в изножье кровати. Достаю из комода чистую простыню. С раннего детства люблю накрываться с головой и закутываться в кокон. Няня часто смеялась, что вырасту, и мужья не смогут пробраться через несколько слоев ткани к телу вожделенной супруги.
Засыпаю с мечтательной улыбкой на лице. Но не о семейной жизни мои тайные грезы. А о свободе и путешествиях. Далеких странах. Новых лицах. Никогда не видела эльфов и дроу. Безумно хочу взглянуть на нагов. Посетить подземный дворец гномов. Искупаться в русалочьем озере. Полюбоваться на ночные танцы сильфид. Прогуляться по волшебному лесу дриад. Да что там говорить, я и драконов-то встречала лишь однажды. Зато сразу троих.
Светлый сказочный сон о прекрасном мире сменяется непонятным томлением. Вновь кажется, что по чувствительной коже игриво скользят мужские руки. Забираются под сорочку. Круговыми движениями оглаживают животик. Крадутся выше. Игриво теребят жемчужинки сосков. Жадно мнут пышную грудь. Примеряются к размеру. Взвешивают в ладонях. Поднимаются к ключицам. Скользят по шейке вверх-вниз, вызывая щекотку, щедро приправленную дрожью восторга.
Маленькие ступни попадают в жаркий плен. Их мягко разминают и массажируют. Затем сладким нападкам подвергаются щиколотки. Нежные участки под коленями. Внутренняя поверхность бедра.
Голова начинает метаться из стороны в сторону. Ротик приоткрывается и исторгает низкий протяжный стон. Кажется, еще чуть-чуть и я получу то, что так отчаянно жажду.
- Да, - шепчу, утопая в странном дурмане. Облизываю зудящие от неизведанного желания губы. – Еще.
И тут же лишаюсь столь необходимого тепла. Тело продолжает гореть и требовать запретных прикосновений. Судорога пробегает по мышцам. Все естество противится вынужденному одиночеству, как чему-то противоестественному. Недопустимому. Опасному.
До рассвета меня корежит. Барахтаюсь в кровати на грани сна и яви. Изнываю от невообразимой духоты. То зарываюсь в подушку, то откидываю ее в сторону. Не то. Все это не то, что мне нужно.
Ранее утро встречаю в паршивом настроении. Сама поправляю сбившуюся постель и застилаю покрывалом. Какая только гадость не примерещится. Наверное, мысли о приближающейся свадьбе беспокоят сознание.
Надеваю домашнее платье со шнуровкой спереди. Не хочется никого видеть. Спущусь тихонько на кухню и попрошу у поварихи травяной чай с ажурными блинчиками. И варенье из лепестков риники. Терпкое и сладкое. С долгим послевкусием. Заем горечь, затаившуюся в душе.
Крадусь тихонько по коридору. Но у лестницы резко останавливаюсь. Невольно прислушиваюсь к раздающимся снизу голосам. И краснею. От стыда и возмущения.
Глава 2
- Хозяева вторую зарю беснуются, - бурчит Фекла. – Все бока в синяках.
- А у меня промежность невыносимо ноет, - жалуется Аглая.
- Нашла, о чем страдать, - плачет Ядвига. – Я на заднице сидеть не могу. Так оприходовали, что вовек не забуду.
- Накидываются словно оглашенные. И дерут без остановки. Замучилась на коленях
