обойтись этим.
Бабушка бушевала и капризничала, но мне удалось усадить ее на унитаз, а потом я вкатила детскую люльку внутрь вместе с нами. К счастью, малышка все еще крепко спала, так что, по крайней мере, мне не нужно было беспокоиться о том, что она все еще боится. Бабушка Рози ничего не замечала, так что она особо-то и не боялась. Закрывая за нами дверь, я поблагодарила свою счастливую звезду за это благословение, потому что мне было достаточно страшно за всех нас троих.
* * *
Это длилось целую вечность.
И словно закончилось в одно мгновенье.
Я не была уверена, что было правдой. Возможно, оба варианта.
Бабушка Рози даже больше не кричала. Она сидела на унитазе, раскачиваясь взад-вперед, и вела беседу с дедушкой Джимом, как будто он был прямо рядом с ней. Малышка проснулась некоторое время назад, и после кормления она удовлетворилась пустышкой и снова заснула. Я держала ее в слинге, прижимая к груди, потому что это самое безопасное место, которое я могла для нее придумать. Мне было невыносимо выпускать кроху из виду.
Непрошеные и бесполезные слезы текли по моим щекам, как бы я ни старалась их смахнуть. Отчасти это был страх, но в основном разочарование. Все, над чем я так усердно работала в течение последних двух лет, может быть вырвано у меня из рук — в буквальном смысле. Этот дом старый. Бабушка Рози и дедушка Джим купили его новым, когда только поженились, но после его смерти он пришел в негодность. Я даже не знала, выдержит ли он ветер со скоростью сто миль в час. Все мои пожитки, все детские вещи, которые я так старательно собирала, и все, что дорого бабушке Рози, могло быть унесено в одно мгновение. Эта мысль наполняла меня черным, сосущим отчаянием.
Ревущий звук усилился. Мои руки слишком сильно дрожат, чтобы справиться с телефоном, поэтому я даже не стала пытаться. Последняя проверка радаром показала мне, что эпицентр шторма вот-вот пройдет над головой, так что еще один взгляд был бы бессмысленным. Метеорологическое радио работало урывками. Искусственный свет от электрического фонаря окутывал все вокруг жутким оранжевым сиянием.
— Ох, Джим, — услышала я плач бабушки Рози.
И этот звук глубоко ранил меня.
Если мне страшно, я не могу представить, каково ей должно быть здесь, на самом деле даже не зная, где она находится, когда вокруг нее творится такое безумие.
— Все хорошо, бабушка Рози, — произнесла я, не будучи даже уверенной, слышит ли она меня сквозь шум. — Это Эйвери. Я рядом с тобой. Все будет в порядке.
— Где Джим? Я хочу к Джиму.
Я вытерла слезы. Рози и малышке нужно, чтобы я была сильной ради них обоих. Нет смысла плакать.
— Мы найдем его, когда буря закончится, бабушка, обещаю. Я буду здесь с тобой, пока все не закончится. Это не может продолжаться долго.
Если эпицентр бури близок, это значит, что мы наткнемся на другую стену ливня, и тогда он продолжит терроризировать кого-то еще. Я зацепилась за эти мысли, пока ветер бился о стены, и тут часть жестяной крыши над нашими головами начала отслаиваться и ударяться о доски под нами. УДАР, УДАР, УДАР. Звук был такой громкий, что я чувствовала его на тыльной стороне своих зубов. Ребенок подпрыгнул у меня на груди, а затем снова устроился, прижимаясь ближе. Слава богу за маленькие милости. Я поцеловала ее в макушку.
— Люблю тебя, — прошептала я, прижимаясь к ее сладко пахнущей коже.
Потому что любила так, как никогда не думала, что смогу, больше, чем что-либо в этом мире. И я была готова пройти через это ради нее. Ради них. Я должна была.
Снаружи раздался грохот и сильный, содрогающийся шум. Я вздрогнула и крепче прижала малышку к себе, укачивая, когда она немного заволновалась. Я боялась представить, чем бы мог быть этот звук. Падающая ветка. Автомобиль, подброшенный порывом ветра. Последние репортажи в новостях, которые я смотрела, были о двух охотниках за штормами, которые чуть не утонули во время штормовой волны в Мехико-Бич. Мы здесь не имели выхода к морю, но при таком сильном шторме то, что машину швыряет из стороны в сторону, не выходило бы за рамки возможного.
Ты смотрела слишком много фильмов, малышка-Эйвери.
Отлично. Теперь я тоже слышала дедушку Джима.
Внезапно ревущий звук прекратился, и из-за его отсутствия тишина стала почти такой же оглушительной. Бешеный стук моего сердца заменил ветер, и мне потребовалось мгновение, чтобы понять, что мы, должно быть, смотрели друг другу в глаза. Я испытала в равной степени облегчение и ужас, потому что это означало, что нам нужно переждать вторую волну, прежде чем этот кошмар закончится.
Единственная мысль, которая удерживает меня от того, чтобы окончательно сойти с ума, — это мысль о том, что все закончится. Этому будет конец. Сейчас может казаться, что это не так, но этот ад не может длиться вечно. Независимо от того, насколько все похоже на это.
Звук бесконечно капающей воды, стал доноситься до моих ушей сквозь тишину. У меня было достаточно извилин, чтобы мимоходом подумать о том ущербе, который это может нанести. Я даже была готова посмеяться над собой. Нам повезет, если у нас все еще будет крыша над головой, когда шторм закончится, не говоря уже о небольшом ущербе от воды.
Но вскоре не осталось времени на раздумья. Ревущий ветер вернулся, и все началось сначала. Ко мне потянулась рука, и я подняла глаза, чтобы увидеть бабушку Рози серьезной и ясной — что бывало так редко, что это на мгновение отвлекло меня от ужасов снаружи.
— Бабушка Рози? — прохрипела я.
— Не волнуйся. Все будет хорошо. Просто небольшой дождь, — ее улыбка трепетная, но теплая и так похожа на женщину, которая вырастила меня, что мне удалось улыбнуться в ответ, несмотря ни на что.
Ее слова были почти идентичны тем, что я сказал всего несколько часов назад — сантименты, к которым мне придется вернуться, когда у меня будет свободная минутка, чтобы подумать об этом подробнее.
Ребенок у меня на руках издал тихий звук во сне, и бабушка Рози заговорила.
— Какой милый ребенок. Как ее зовут?
— Розалин Грейс. Я назвала ее в твою честь, — я не знала, почему мне казалось таким важным сказать ей это сейчас, из всех времен, но я выдавила слова в спешке, перекрывая шум.
— Слишком длинное для такой крохи, — глаза женщины вновь стали затуманиваться. — Ты должна называть ее Грейси.
