Одну за другой.
Мужчина повторил комбинацию кнопок, как заученный порядок клавиш фортепьяно, но мелодия не сложилась.
– Я п-проверил. Их нет.
– Объекты… они утеряны.
Глава 1Наши дни
– Ты до сих пор им ничего не сказал?
Ника покраснела от злости. Он же обещал, что все будет хорошо! Макс обещал, что разберется, поговорит с друзьями, объяснит.
– Прости, не получилось с ними встретиться, а сообщать такое по телефону не айс.
– Прятаться не айс!
Ника швырнула в него кроссовкой с обувной полки, что была для Макса алтарем.
– Мы целый год играем в прятки! – едва сдерживая слезы, закричала Ника. – Мотаемся по съемным квартирам, заходим в кино по отдельности, сбегаем из кафе, как только кто-то из знакомых покажется на горизонте! Я устала!
Вторая кроссовка полетела в парня, когда тот попытался сделать к девушке шаг.
– Ник, брось. Ты ж знаешь, они наши с Лехой лучшие друзья. Они не поймут, пока он еще в больнице.
– Да плевать всем! Боже ты мой, это наша жизнь!
– Ну мы уже обсуждали это.
Он поджал губы и скрестил руки на груди.
– Вот именно! Обсуждали! Каждую чертову неделю с того самого дня, когда мы переспали! Почему тогда ты не думал о брате и его дружках? Почему ты не думал о них все время, что мы проводили вместе?
– Опять двац-пять. Я люблю тебя, Ник. Просто… все сложно.
Ника взвыла. И бросила еще пару кроссовок. Так больно было, будто внутри огонь полыхал, сжигал заживо.
– Зачем ты вообще сказал мне про эту свадьбу, если не собирался брать с собой? – тише и спокойнее, оттого отчаяннее спросила она.
Макс просто пожал плечами.
– Врать не хотел.
– Ты делаешь это каждый раз, когда спишь со мной.
Быков выдохнул громко и недовольно.
– Я скажу. – Макс цедил слова так, будто из него их щипцами тянули. – Когда время придет.
– А-а-а! – не выдержала Ника, снова обернулась к обувной полке и схватила первое, что попалось под руку.
– Только не хуарачи! – взмолился Макс.
Ника замерла. Господи, как? Как все обернулось таким беспросветным мраком? И обвинить бы хотелось кого-то, да сама была виновата во всем.
Макс с голым спортивным торсом и в серых пижамных штанах, такой большой и опасный на вид, с широкими кустистыми бровями и трехдневной щетиной, боялся сдвинуться с места. Он нервно поглаживал короткий ежик черных, как смоль, волос, а Ника пыталась сейчас догадаться, что его беспокоило больше – она или любимые кроссовки. Гадала, смеяться от этого ей или плакать.
Она демонстративно медленно поставила обувь обратно, схватила рабочую сумку и выскочила из квартиры. На прощание хлопнула дверью так, что в подъезде побелка посыпалась. А снаружи замерла, тяжело дыша, пытаясь вернуть самообладание.
В эту минуту мимо просеменила соседка Быковых и странно покосилась в ее сторону. Здесь все знали Нику как девушку Леши. И все знали, что он не в себе.
Еще придумает себе что-нибудь.
– Добрый день, – поздоровалась Ника со скрипучей старушкой. – Хотела Нину Александровну навестить, но не застала.
– Да уехала она на огород. Грядки, поди, готовит, да редиску сеет – снег сошел. До конца недели не видать-то ее будет.
Ника, изо всех сил растянув улыбку, кивнула и скорее поспешила к лестнице.
– Надо было позвонить, побегу я, а то на работу опоздаю.
– Беги, цвяточек! Светлого неба тебе, работка-то у тебя та еще.
Ника выбежала, глотнула воздух, чтобы расшевелить легкие, прыгнула в автомобиль и, наконец, разрыдалась. Таксист покосился на нее, но смолчал, лишь прибавил громкости радио, поющему незатейливый строки про разноцветные витаминки.
Спасибо и на том.
***
Ника из-за шторки наблюдала, как светловолосый малыш ползал по узкому проходу самолета и подбирал с пола кусочки чипсов и крошки от сэндвичей. Сердце замирало каждый раз, как кто-то вставал с кресла и направлялся к хвостовому туалету – они перешагивали его, так и норовя раздавить крохотные пальчики.
Когда очередной пассажир чуть не споткнулся о ребенка, Ника неосознанно подалась вперед. Все-таки собиралась разъяснить мамаше, что на рождении мальчишки ее обязанности не закончились.
– Орлова, оставь ты это. На третий раз точно будет скандал. Эта дамочка еще и жалобу накатает, а нас с тобой премии лишат. Ненормальная, что взять с нее! Главное, чтобы в самолете мелкого не забыла.
Ника тоскливо выдохнула, шагая обратно в хвост, где ее вечно худеющая подруга Сонька уплетала жирную касалетку курицы с макаронами. Брюнетка закрыла шторку, отгораживающую буфетно-кухонную стойку от пассажирского салона, и протянула Нике стакан спрайта с трубочкой, лимоном и льдом.
– Все для вас, мадам.
Ника впервые за сегодняшний вечер улыбнулась. Голубкина всегда веселила ее, когда было грустно. Девчонка-праздник с точеной фигурой, слепленной из часов в спортзале, излишне пухлыми губами и бронзовым загаром, привезенным из тропиков, походила на клише из «Инстаграма». Но очень доброе клише, что пахло так сладко, словно съело не одну дюжину булочек с корицей.
– Ну, соберись давай. И так видок, будто осы покусали. И в глазах вселенская скорбь. Я твоего Макса точно кастрирую, чтобы не нужен тебе больше был, фанфарон недоделанный!
Ника хотела ответить, но пришлось пропускать в туалет пожилую женщину. Лишнее мгновение раздумий, и новый круг ада, который и Данте не знал, не заставил ждать.
И почему для Макса все было так сложно? Нике казалось проще простого. Она точно знала, чего хотела – небольшую семью и собачку. Любую. Или кота. А может, и знатную семейку. И лучше корги. Такие незамысловатые мечты. Не цель, не финал, куда обязан прийти, а сама жизнь, которой хотелось прямо сейчас, в этот миг и тысячу других после.
