пожарный случай. Карина по натуре, вообще, была человеком запасливым и предусмотрительным. Где-то в глубине души тот ещё хомяк.
С улицы продолжали доноситься приказы. Холодный как сталь голос отчеканил распоряжение настоятельнице, которая выбежала навстречу непрошеным гостям:
— Преподобная, велите всем послушницам выйти во двор. Всем без исключения.
Воображение Карины живо нарисовало обладателя голоса — высокий здоровенный неприятный тип с выдающимися вперёд надбровными дугами и большим кривым носом, который пережил с десяток переломов. В общем, бандит с большой дороги. Не очень-то хотелось стать его добычей.
— Как скажете, мой канцлер, — ответила ему с достоинством Фредерика.
— Будет лучше, если мой приказ будет выполнен неукоснительно, — продолжал он угрожать настоятельнице. — Мои люди проверят каждую келью.
Этих грозных слов хватило, чтобы послушницы, которые в силу слабой звукоизоляции невольно слышали разговор, начали сами выходить во двор. Карине тоже стоило бы последовать их примеру, чтобы не вызывать лишних подозрений.
Она коснулась лица, чтобы проверить, изменилось ли оно. Действительно ли варево, которое довелось хлебнуть, способно "состарить"? За те восемь дней, что Карина тут провела, она уже убедилась, что здешние обитатели свято верят в чудодейственные свойства зелий.
С лицом действительно что-то стало не так. Кожа утратила упругость, а под глазами появились мешки. Но насколько изменения кардинальны, без зеркала понять было сложно. Однако зеркал в обители не водилось. Совсем. Карина понятия не имела почему. Хотя в дефиците были не только зеркала. Послушницам не полагалось почти никаких личных вещей. Кровать, стол, стул и полупустой сундук — вот и вся обстановка кельи.
Карина надвинула поглубже, до самых бровей, монашеский головной убор и поспешила влиться в поток послушниц, спешащих во двор.
Глава 2. Испытание
Двор обители был так же прост, как и сама обитель. Небольшая площадка перед входом, выложенная булыжником, освещалась всего лишь двумя масляными фонарями. Пространства было слишком мало, чтобы вместить непрошеных гостей — с десяток всадников. Они выглядели настоящими головорезами — кожаные туники прикрывали только торс, оставляя оголёнными мощные руки. Все были вооружены длинными мечами. И можно было бы испугаться этой зловещей картины, если бы не одна маленькая деталь, которая не осталась для Карины незамеченной. Каким бы тесным ни был дворик, всадники старались держать своих коней на булыжной площадке, не давая им топтать клумбы, опоясывающие обитель со всех сторон. Весьма благородно как для головорезов.
Эти клумбы, на которых росли не столько цветы, сколько ягоды и овощи, были особой гордостью преподобной Фредерики, а их возделывание считалось обязательной каждодневной повинностью послушниц. Впрочем, чем здесь ещё заниматься?
Главарь конного отряда спешился первым. Та лёгкость, с которой он спрыгнул с лошади, не совсем вязалась с его габаритами и мощью.
— Преподобная, здесь все? — он обвёл взглядом послушниц, которые испуганно жались к стене.
Фредерика глянула на своих подопечных ободряюще — хотела успокоить. Она не так уж часто позволяла себе проявлять к ним тёплые чувства, но сегодня решила сделать исключение.
— Здесь все, мой канцлер, — подтвердила она.
— Ганнарр, Андерс, проверьте, — отдал короткий приказ главарь.
И тут же двое всадников спешились и направились в обитель. Сам же он подошёл к нестройному ряду послушниц. Теперь, когда свет фонаря выхватил из полумрака лицо незнакомца, у Карины появилась возможность рассмотреть его получше. Он оказался совсем не похож на того неандертальца, которого рисовало её воображение. Безусловно, в его образе было много дикого и дерзкого — чего только стоили длинные, до плеч, пряди чёрных густых волос и плотная щетина. Но лицо не казалось свирепым, а, скорее, решительным и властным. Чёткие, строгие линии. Подчёркнуто мужественные и бескомпромиссные. Такой ни перед чем не остановится ради достижения цели.
— Мне доподлинно известно, что под видом послушницы в обители скрывается Кристэна Лоиз Каролайн, — произнёс он жёстко и отрывисто, будто читал приговор. — И лучше будет, если она немедленно предстанет передо мной.
Карина догадывалась, что речь о ней. Вот это длинное имя из трёх слов, которое главарь выговаривал с презрением, видимо, и есть её имя в этом мире. Только ж она не враг самой себе, чтобы отдаваться на милость этому образцу средневековой воинственности. Карина даже и не шелохнулась. Смотрела спокойно прямо в его тёмные глаза. Но в какой-то момент спохватилась и потупила взгляд, как это делали остальные послушницы.
— Мой канцлер, вы ошибаетесь, — сделала шаг вперёд настоятельница. — Здесь нет той, кого вы ищете.
Интересно, почему она называет его "мой канцлер"? Это какая-то должность? А может, звание? На него совершенно не произвело впечатления заверение Фредерики. Было видно, что он ни на одно мгновение ей не поверил.
— Магистр, приступим, — главарь кивнул одному из своих подчинённых и тот тут же спрыгнул с лошади и подошёл.
Как они все беспрекословно выполняют его приказы. Он точно большой начальник. Очень большой.
А вот тот, кого назвали магистром, производил иное впечатление. Он единственный из всего отряда не носил оружия и был старше остальных на пару десятков лет. О его возрасте говорили волосы с проседью и некоторая степенность в движениях. Карина решила считать его доктором. Почему? Сложно сказать. Есть во всех медиках некая общая черта. Назовём её милосердием. Хотя это слишком сильное слово, но, во всяком случае, магистр выглядел наименее кровожадным из всего отряда всадников.
— Мой канцлер, с кого прикажете начать? — он достал из заплечной сумки флягу.
Главарь кивнул ему на послушницу, которая стояла ближе всего ко входу.
— Вы собрались применять чёрные зелья в святом месте? — Фредерика встала между магистром и своей подопечной. — Не гневите всевышнего!
Магистр перевёл взгляд на главаря. Тот и бровью не повёл.
— Преподобная, не мешайте магистру выполнять мой приказ, — предостерёг он настоятельницу. — Если бы вы добровольно выдали мне ту, за кем мы пришли, применять чёрное зелье не потребовалось бы.
Магистр воспринял слова своего командира как индульгенцию на любые действия и обогнул Фредерику. Под её осуждающим взглядом он снял крышку с фляги и капнул немного содержимого на запястье испуганной послушницы. Та вскрикнула. Скорее, не от боли или неприятных ощущений, а от ужаса. Магистра её крик не остановил — он начал втирать субстанцию в кожу, пока на ней не проступило синеватое пятно.
На этом испытание было закончено, и магистр занялся другой послушницей. С её запястьем было
