Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
проводила ее неодобрительным взглядом.
Не подумайте, что я сама не расстроилась из-за смерти Михаила Филаретовича. Может, я еще больше расстроилась, чем все остальные, потому что… да неважно почему. Просто я не люблю демонстрировать на людях свои эмоции. Откровенно говоря, их у меня и нет почти. Такая уж я от природы…
Оставшись одна, я принялась за поиски фотографий. Ну, для начала я перерыла все ящики стола, но ничего не нашла. В общем, я подозревала, что это будет непросто – Михаил Филаретович был человек скромный и фотографироваться не любил.
Да еще меня все время преследовали слова Надежды Степановны: «Здесь я его и нашла, с телефонной трубкой в руке», – так что я все время косилась на то место, мне все время казалось, что там все еще лежит Филаретыч…
Наконец я все же нашла пару подходящих фотографий и хотела уже уйти, но снова вспомнила слова Надежды Степановны:
«Видно, разговаривал с кем-то, когда смерть за ним пришла…»
С кем же он разговаривал? И не был ли этот разговор причиной смерти?
Я взглянула на телефон, который стоял на столе.
Телефон был хотя и старый, но довольно навороченный, с памятью и автоответчиком. И что-то меня словно подтолкнуло – я сняла крышку и вытащила из аппарата карту памяти. И только после этого отправилась обратно на работу.
Азадовский на меня наорал – мол, что так долго, тебя только за смертью посылать…
Очень это у него уместно получилось, насчет смерти!
Я, конечно, не выдержала и ответила ему достойно. Мол, ищите другую дуру, которая за такие гроши будет выполнять все ваши поручения и еще лебезить перед вами.
Он от удивления потерял дар речи.
Но потом… думаете, он меня уволил или наорал?
Он и слова не сказал!
Вот так и надо всегда – давать отпор хамам! Не подумайте, что я почувствовала удовлетворение, мне на него плевать.
Тогда я развернулась и ушла. И дверью даже не хлопнула – все же директор умер, нужно потише себя вести.
В музее царили, по выражению того же Михаила Филаретовича, разброд и шатание, сотрудники как потерянные бродили между экспонатами, собирались по двое-трое и перешептывались, боязливо оглядываясь на кабинет директора. Для посетителей музей был закрыт.
На следующий день были назначены похороны. Народу пришло много – Михаила Филаретовича в городе знали. В основном коллеги, бывшие соученики, чиновники от культуры – ну, эти по обязанности.
Было много речей, играла траурная музыка – в общем, ничего интересного. Противно только было наблюдать, как Азадовский юлил перед городским начальством: наклонялся, заглядывал им в глаза, угодливо улыбался, только что хвостом не вилял. Впрочем, может, и вилял, под одеждой не видно.
Потом в музее был выходной, но новый директор, назначенный официально, распорядился, чтобы сотрудники явились на работу. Дескать, нечего расслабляться, и так сколько времени зря потратили. Так и сказал – зря. Это когда мы все на похороны пошли.
Я не удержалась тогда и громко фыркнула. Азадовский посмотрел на меня… я сказала бы, что волком, но куда ему до волка, он больше на шакала смахивает. Такой противный шакал Табаки из мультфильма: «А мы пойдем на север!»
Остальные сотрудники промолчали, так что инцидент был исчерпан. А я поняла, что недолго мне в музее работать. Азадовский – очень злопамятная сволочь. Да и ладно, раз Филаретыча больше нет, то и мне тут делать нечего.
Однако когда Азадовскому следующий раз понадобилось кого-то послать в квартиру покойного директора, он снова отправил меня.
И вот чем это кончилось.
Я приехала, вошла в подъезд, увидела открытую дверь квартиры… ну, остальное я уже рассказывала.
* * *
– Ты точно не беременная? – недоверчиво повторила Надежда Степановна.
– Да ничего подобного! – огрызнулась я.
– А чего ж тогда упала? Молодая, здоровая… – Она так посмотрела на меня, как будто молодость и здоровье стоят на первом месте в списке смертных грехов. – И вообще, как ты в квартиру-то попала?
– Дверь была открыта.
– Да что ты несешь? Я только и вышла, ведро мусорное вынести, и дверь непременно закрыла!
– Говорю вам – открыто было! Иначе как я сюда могла попасть? Ключей у меня нет!
– Вот уж не знаю! – Надежда Степановна поджала губы. – И перерыла тут все! Я порядок навела, прибралась тут, а ты все выворотила! Совесть надо иметь? Я хотела после себя все в порядке оставить, а теперь ужас что творится…
Она продолжала что-то недовольно бухтеть, а я огляделась.
И правда, в кабинете все было перевернуто вверх дном, ящики из письменного стола выдернуты, их содержимое разбросано по полу. А ведь прошлый раз, когда я приходила за фотографией, здесь был полный порядок… Домработница, хоть и ворчлива не в меру, но дело свое знает, квартира вылизана была. Ни пылинки.
– Совсем вы, молодые, чужой труд не уважаете! – возмущенно припечатала Надежда Степановна.
– Да говорю же вам – я ничего тут не трогала! Я только вошла в кабинет, тут же и отключилась!
– Кто ж тогда тут накуролесил? – процедила домработница недоверчиво. – И вообще, зачем ты пришла?
– Начальник прислал за статьей, – отмахнулась я, и сама себе удивилась – что это я перед ней оправдываюсь?
Хотя сказала ей я чистую правду – Азадовский на этот раз отправил меня сюда за текстом статьи, которую Михаил Филаретович готовил в последнее время. Статья была посвящена фараону Эхнатону и предназначалась для каталога выставки, которая вскоре должна была открыться в нашем музее.
– Ну так бери свою статью да отправляйся, а я снова тут буду порядок наводить! Приберу, да сдам ключи управляющему под расписку, тогда уж сами тут разбирайтесь! – Она фыркнула и вышла в коридор, напоследок хлопнув дверью.
Я перевела дыхание и прислушалась к себе.
Чувствовала я себя более-менее нормально, только немного болел затылок. Я пощупала то место, где притаилась боль, и нащупала там под волосами здоровенную, растущую на глазах шишку и еще ссадину, которая немного кровила.
Ударилась об пол, когда упала?
Непохоже… на полу ковер, и такой ссадины не могло получиться при падении.
Тогда что же это выходит?
Выходит, меня кто-то приложил по голове?
Но кто?
Надежда Степановна говорит, что уходила вынести мусор и дверь заперла. Вообще-то я ей верю, это же надо совсем умом тронуться, чтобы квартиру открытой оставить хоть на пять минут. Она – тетка аккуратная, ответственная.
Выходит, в квартире был кто-то другой… этот кто-то хозяйничал в кабинете Михаила Филаретовича, что-то искал, и когда я вошла – ударил меня по голове и сбежал…
Бред какой-то!
Хотя… все возможно.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
