Да кто ты такой, мать твою? Ты не простой вояка, это ежу понятно. Так четко изложить одну из сложнейших теорий – это нужно постараться. У меня бы так не получилось. Я, кажется, ему завидую.
– А вы сами как считаете? – внезапно спросил я генерала.
– Я считаю, что прошлое возможно изменить, вот только оно в этот момент перестанет быть нашим прошлым, а станет прошлым в параллельной вселенной. И да, я верю в теорию мультиверсума, если вы об этом. Но мы же рассматриваем лишь теоретические вероятности, не так ли? – Мы все синхронно, как болванчики, закивали головами. – Хорошо. Я хочу видеть объект.
– Это невозможно, – осторожно высказался Резник. – Объект слишком нестабилен, и к нему нежелательно подходить никому, кроме нескольких ученых, с кем он уже как бы «знаком».
– Я не собираюсь к нему подходить, – Куров даже поморщился. – Я хочу понаблюдать за тем, как это сделает, ну, например, Романов. Это возможно?
– Да, в принципе, да, – Резник посмотрел на меня умоляюще.
Я же вздрогнул от нехорошего предчувствия. Объект не любит, когда к нему бегают туда-сюда, я не хочу рисковать. Но взгляд директора обещал мне блаженство, если я сейчас снова надену костюм и постою рядом с объектом. Кивнув, я стянул с ноги так и не завязанный кроссовок и забросил его в свой шкафчик. Директор тут же начал махать руками:
– Прошу, пройдите за мной в зону наблюдения, не будем мешать Петру Алексеевичу облачаться в защитный костюм.
Подойти к объекту было гораздо проще, чем уйти от него. Зайдя в камеру, я встал у стены, даже не делая попыток приблизиться к начавшему разворачивать свои щупальца-протуберанцы объекту, внешне напоминающему небольшое солнце, только не настолько горячее и яркое.
– Каково его происхождение? – я услышал голос Курова через канал включенной внутренней связи.
– Я же уже сказал, мы не знаем точно. Только то, что в его составе нет ни единого элемента неземного происхождения. Исходя из этого мы сделали вывод, что он все-таки с Земли, но откуда именно… Однажды он внезапно появился посреди камеры. Просто появился, без малейших посторонних действий с нашей стороны. У нас очень много теорий…
В этот момент в камере начало происходить нечто странное. Объект немного увеличился в объеме, а затем принялся стремительно сужаться прямо посредине, словно намереваясь разделиться пополам.
– О боже… – в голосе генерала появилась такая гамма различных чувств, что я даже не сумел выявить основную.
– Это одна из теорий, – Резник, похоже, не замечал, что творится в камере. – Какого черта происходит?! – О, а теперь заметил. – Романов! Петя! Выходи оттуда!
Да я и сам вижу, что пора сваливать. В громоздком костюме двигаться было очень неудобно, но я старался из-за всех сил пошевеливаться. Как только я начал движение, объект принялся стремиться к разделению гораздо быстрее. Меня охватила паника. Я что есть сил поспешил к выходу из камеры, и когда уже практически достиг его, огромный красно-черный шар, который и был объектом, с негромким хлопком разделился надвое. От обеих половинок в разные стороны пошли флюктуации, видимые невооруженным взглядом, которые накрыли меня, отшвырнув к стене со страшной силой. Это последнее, что я видел, а пронзившая спину боль была последним, что я почувствовал.
* * *
Искореженное тело в порванном защитном костюме, бывшее совсем недавно подающим большие надежды ученым-физиком Романовым Петром Алексеевичем, бережно вынесли из камеры двое людей, облаченных в защитную одежду. Объект, который после гибели исследователя снова соединился в единое целое, неподвижно висел в стороне и не демонстрировал ни малейшей активности, но выносящие тело все равно с опаской посматривали в его сторону, стремясь как можно быстрее уйти из камеры.
– Мне жаль вашего человека, – генерал Куров смотрел на потерянного директора института Резника без малейшего сочувствия, – но работы с объектом должны быть продолжены. Я сообщу, что это направление весьма перспективно.
– Но… Петя…
– Это всего лишь побочные потери, Резник. Такое иногда случается, – резко оборвал его генерал. – Возьмите себя в руки и продолжайте исследования.
– Конечно, мы не бросим заниматься объектом, – Резник тряхнул головой. – Романов не первый ученый, погибший во имя науки, и далеко не последний.
– Ну вот и отлично, я рад, что мы поняли друг друга, – Куров потрепал директора по плечу и поспешил уйти из института, чтобы сообщить о результатах проверки.
Глава 1
Тяжелый, удушающий запах ладана затуманивал мозг, раздающийся со все сторон шепот напоминал гул прибоя и вызывал неосознанную панику, а раздавшееся совсем рядом: «Миром Господу помоли-и-мся», – пропевшееся раскатистым сочным басом, чуть не довело до кондрашки, заставив содрогнуться всем телом.
Что происходит? Что, вашу мать, происходит? Я только что пытался убежать от проявившего непонятную активность объекта, а сейчас стою… где, черт подери, я стою?! На руку капнуло что-то обжигающее. Опустив глаза, увидел, что держу в руке восковую свечу и расплавленный воск капает мне на пальцы, обжигая, но, как ни странно, приводя в чувство.
«Упокой, Господи Боже наш, в вере и надежди живота вечнаго преставлевшуюся рабу Твою, сестру нашу Наталию…»
В груди все сжалось, а горло перехватило готовое вырваться наружу рыдание. Наташа, Наташенька, сестренка, как же так? За что ты забрал эту душу безгрешную?
Стоп. Какая Наташа? У меня нет сестры Наташи. У меня вообще нет родственников, я сирота с позапрошлого года, когда мои родители погибли в автокатастрофе. Что происхо…
– Государь, пора прощаться.
Я резко обернулся и уставился на шепчущего мне в ухо парня… мужчину… я не могу понять, какой у него возраст, потому что его рожа посыпана какой-то пудрой, а на башке нелепый парик с буклями… Что?! Какой парик с буклями?! Мой взгляд опустился ниже: длинный камзол, белые чулки, панталоны чуть ниже колен с бантами, на ногах туфли тоже с бантами… Меня объект зашвырнул на какую-то реставрацию? В музей? В мой персональный ад, где главным чертом моя историчка подвизалась? Потому что я, как и все уважающие себя физики-математики, гордо игнорировал гуманитарные науки, кроме, разумеется, иностранного языка, которых я теперь знаю аж целых три и без знания которых хрен бы мне по всей морде, а не аспирантура, и совсем не учил историю, полагая, что нам преподают лажу и что история – это псевдонаука, которую всегда пишут победители, причем так, как им это вздумается. Нет, учил, конечно, но спустя рукава, на зачет, опять-таки ради аспирантуры, наука требует жертв, что ни говори.
– Государь, пора попрощаться. Сейчас вынос тела…
Иван Долгорукий, внезапно пронеслось в мозгу молнией. Друг сердечный Ванька, товарищ по всем проказам, как в детстве, так и в отрочестве…
Я попятился и налетел спиной на попа в рясе, стоящего так близко ко мне… А почему поп стоит так близко? Разве так можно? Они же вроде дистанцируются от прихожан, или нет? Я не знаю, я не так чтобы часто церковь посещал, точнее никогда. Поп тем временем так интенсивно размахивал кадилом, что с него искры летели в разные стороны. А еще он совершенно не ожидал такого вероломного нападения сзади. Развернувшись, чтобы посмотреть на нечестивца, который позволил себе вытворять подобное, он в этот же момент в очередной раз размахнулся кадилом… Блямс! Тяжеленная штуковина это их кадило, я вам скажу, как только в себя приду. Сведя глаза к переносице, я начал оседать на пол.
