охотников в деревне не было, наверное, уже вымерли все от старости. Молодёжь сейчас к охоте равнодушно относится. Поэтому путёвки у Марины всегда были. Её муж Витька, местный участковый, высокий худой, с мрачным лошадиным лицом. Он-то раньше за моей Валькой и бегал, но самые красивые девочки достаются сильнейшим.
Марина сердито буркнула, здороваясь, и быстро выписала мне путёвку. Она всегда мрачная такая, когда Валя в деревню приезжает, ревнует поди. Со вздохом отдал три пятьсот за разовую бумажку на зайчика. Эх, кусаются цены всё больше с каждым годом. Забрав заветное Разрешение, я по снежку похрустел обратно. Женщины вовсю колдовали на кухне. Я отряхнул снег на улице и вошёл в дом.
Хорошо посидели. Валя с матерью выпили по стопочке за Новый год. Я с дочками компот дегустировал из яблок, мне сегодня в ночь на засидки, да и не пью я даже по праздникам.
Почистил снег во дворе, завёл Ниву прогреваться, а сам пошёл за вещами. Ночью мороз на Кубани и за двадцать градусов иногда попускается, так что много одежды не бывает. Ватник, сапоги зимние. Жилетка специальная для патронов. Раньше их в патронташе на поясе носили, но жилетка удобней. В отдельный кармашек сунул пачку «девятки» наудачу. А сверху брезентовую куртку фирмы Сплав. Лет десять ей, а всё как новая. Ткань настолько грубая и толстая, что ни сучки́, ни шипы её не берут. Везде сквозь самые густые посадки пролезть можно. Оделся. Сверху ещё маскхалат белый напялил для маскировки. Жена шутит, опять на снеговика, мол, похож стал. Чехол с ружьём в машину. Топор, чтоб «сушняк» порубить, если без костра совсем замёрзну. Вроде всё взял что хотел. Поцеловал Валюшу, да поехал потихоньку.
Забрался километров двадцать от деревни. Поля, посадки, снег везде лежит и луна полная, сегодня. Красиво! Да и видно, далеко будет, легко зайца примечу. Оставил машину на дороге вдоль посадки, а сам на угол поля пошёл, где две посадки сходятся. Там обычно зайчик ночью и ковыряет озимые из-под снега. Нашёл место удобное, схоронился.
Прошло уже больше двух часов. Никого нет, но я не скучаю. Красиво вокруг. Звёзд столько, сколько в городе никогда не увидишь. Я, правда, школьную географию не помню совсем, Большую Медведицу от Стрельца не отличу.
Мои размышления прервал хруст снега, и я довольно прищурился. Вдоль посадки, к углу, как раз мне навстречу, скакал первый зайчик. Трогать я его не спешил, уж больно мелкий. Наверное, этого года зверёк. Не вырос до зимних холодов. Пускай ещё поживёт, мяса нагуляет. Заяц ускакал, а я снова то на звёзды, то в поле поглядываю.
— О, вот это шикарный экземпляр бежит. Матёрый! — загорелось внутри азартом.
Заяц осторожно прыгал вдоль посадки, а я уже прилаживал «мурку» к плечу. Дождался, пока косой приблизится на нужное расстояние, и выстрелил.
— Попал! — стукнуло сердце.
Заяц кувыркнулся в воздухе, упал, засучил ногами и затих. Выбрался я из схрона, как медведь из берлоги и споро потопал к добыче.
«Ах, какой большой, какой хороший», — разливалась внутри радость от охоты.
Закинув ружьё на плечо, я подхватил зайца за задние лапы и неторопливо двинулся к машине. Удалась охота на славу. И на природе побыл в тишине, и добыча есть. Что ещё охотнику надо?
Снег хрустит под ногами, на часах три ночи, светло как днём, пора и домой, хватит по полям шастать.
Осталось до машины шагов пятьдесят, а из посадки волки выходят. Четверо. А чуть сбоку и вожак выпрыгнул. Здоровый, только линялый весь. Я остановился, и они стоят. Ночь... Луна… Опасная ситуация, волк зверь серьёзный. Тихо вокруг, только с зайца кровь на снег капает красными кляксами.
— Ладно, — говорю, — разбойники. Вот вам налог за проезд, — и кидаю заячью тушку в поле, подальше от себя. Серые молча кинулись к ней, только снег взметнулся. Кровь чуют. Через миг уже слушал, как волки рвут зайца. Пока серые добычу делят, из заветной пачки зарядил в магазин картечь, и в патронник не забыл дослать. Чёрт его знает, может, им зайца мало окажется.
Это всё уже на ходу проделал. Потихоньку к машине двигаюсь, чуть осталось, а там не достанут. Почти возле крыла Нивы был, когда понял, что опоздал. Смотрю, бегут ко мне серые, молча бегут, страшно. Выхода нет, в машину не успею запрыгнуть. Перекрестил я ружьё, и сам перекрестился. Слава богу, атеистом себя не считаю, верую, хоть и в церкви бываю нечасто. Вскидываю ружьё, начинаю стрелять. Хорошо, что луна высоко, на снегу всё видно, как в тире. Успел. Сбил всех четверых, не смогли ко мне добежать. Последнего чуть ли не в упор подстрелил. Аж взопрел от напряжения, пар так и валит от одежды. Не мешкая, снова снарядил магазин, последний патрон в ствол дослал. Надо пойти осмотреть и дострелить подранков, если есть кто. Подошёл к ближнему и вспомнил. Их пятеро было в начале. А где же вожак?
Не успел я об этом подумать, как серая тень в прыжке выметнулась из посадки и сбила меня с ног. Большой зверь, тяжёлый, хотел вцепиться мне в лицо, но успел я выставить навстречу волчьей пасти левую руку. Прокусить мою «брезентуху» волк не смог, но предплечье сдавило так, что чувствую, ещё немного и кости лопнут. Хорошо, что я, падая, ружьё не выронил. Приставил ствол прямо к бешеному жёлтому глазу, да и выстрелил. Зверя отбросило в сторону, руку рвануло, она аж онемела. На нервах я ещё раз пальнул зверюге в бок, и устало зашипел. Синяк на руке будет огромный. Пальцами пошевелил осторожно, ну, вроде не сломано. Снова добавил патронов в магазин, пошёл остальных волков достреливать. Двоим, пришлось ещё по заряду картечи прописать. Живучие твари.
Шкуры мне не нужны, даже волчьи, возни с ними много. Начал стаскивать туши поближе к посадке, до чего же тяжёлые. Пока тягал, вообще
