друг у друга.
Где-то глубоко внутри, в отдалённой части души Ольтеи, беззвучно захохотал её внутренний голос. Хитрый, скользкий и холодный, как змея. Скрытность, вот что было ключевым. Для того, чтобы обеспечить её на должном уровне, Финнелон передал ей один из старых артефактов Мираделей: кулон, что по преданию скрывает даже от взгляда богов. Ольтея не знала, насколько подобному можно доверять, но безделушка ей понравилась: металлический глаз, расписанный рунами, в оправе из белого золота. Легенды легендами, но вот от чтения некромантов он точно защищал, что было неоднократно проверено многими людьми.
— Император даже не навестил меня, когда телепортировался во дворец, — добавила она грусти в свой голос. — А ведь я жена его сына. И теперь он вряд ли соизволит появиться в Ороз-Хоре в ближайшее время.
— Это война, Оли. Мы окружены ею. И лишь благословенный Дэсарандес, которому помогают такие люди, как твой муж, могут спасти нас и всю Империю. Если бы не они, то мира, который мы знаем, не существовало бы, — Милена чуть крепче сжала свои объятия.
Ольтея подавила презрительный фырк. Как и Финнелон, женщина считала, что в бесконтрольном росте Империи кроется её слабость. Нужно остановиться. Необходимо ограничить себя, иначе всё рухнет. История не знала ни одного тирана, который подчинил бы себе весь мир. И тому была причина. А значит, нужно не отмахиваться от истины, а следовать ей. Остановиться, осмотреться. Установить рамки и правила. Наладить инфраструктуру, вычистить ересь, заняться дипломатией и заиметь, в кое-то веки, нормальных союзников.
— Возможно, стоит ограничить экспансию, — сказала Ольтея. Эти слова вырвались спонтанно, под напором обстановки и момента слабости. Её слабости. — Решить внутренние распри.
— Этим можно заниматься одновременно, — возразила Милена, которая никому не собиралась рассказывать реальное положение дел. То было условие императора. Никто не должен знать о гисилентилах. — Мы могли бы сделать это сами, если бы Хиделинда не умерла…
«Если бы она не умерла, то вся эта вялая возня с Аммой никогда бы не закончилась», — подумала Ольтея. Именно поэтому она убила её. Именно поэтому никто не мог найти вторженца. Потому что удар был нанесён изнутри.
Всё двигалось в рамках чётко составленного плана, который скоро войдёт в свою финальную стадию. Осталось лишь посеять семена раздора и устранить последний реальный оплот власти императрицы — высшего жреца.
— Ты права, — кивнула Ольтея. — Может поэтому Силакви… — и замолчала. Столь резко и внезапно, что на самом деле подавилась воздухом от едва не сказанных слов.
— Оли? — Милена приподнялась. Её груди закачались, невольно привлекая взгляд любовницы, которая ощутила, что была бы не против вновь отведать их на вкус.
В выражении лица императрицы появилась настороженность. Взгляд стал внимательным и пристальным. Чутьё подсказывало ей, что прерванную тему нужно развить.
Всё так, как и хотела Ольтея. Навыки высшего сиона позволяли ей отслеживать подобные изменения в теле своей партнёрши.
«И почему ты так и не решилась пройти процедуру полной трансформации?» — мелькнула у неё короткая мысль. Ольтея не понимала этих полумер, которые использовали многие аристократы, предпочитая не увеличивать силу, а просто продлять жизнь. Безусловно это было проще, дешевле и быстрее, но разве они не ощущали, сколько всего теряют, ограничивая сами себя?
— Что сделал Киан? — продолжила Милена.
— Ничего, — завозилась Ольтея. — Ничего…
— Оли! — Мирадель добавила в голос повелительных интонаций. — Что сделал Киан?
— Он… — женщина замялась, — я стала свидетельницей, как он встречался с человеком из культа Амма. А потом, как я знаю, к нему приходили гонцы с какими-то сведениями, слишком важными, чтобы доверять их почтовым шкатулкам.
— Высший жрец расследует дело, на которое был направлен, — словно оправдываясь, заявила императрица. Она будто бы сжалась.
— Ты нервничаешь от одного лишь упоминания его имени… — медленно произнесла Ольтея, а потом искусно отвела взгляд, захлопав длинными ресницами. — Ты ведь сама ощущаешь это, верно? Странность, — короткая пауза. — Всё вокруг не то, чем кажется. А Силакви… он злится на тебя, так? Считает, что ты допустила смерть Хиделинды и пустила прахом начинания императора. Что ты не подходишь на роль правителя, пока отсутствует Дарственный Отец.
— Нет, — Милена мотнула головой. — Глупости. Конечно нет… — её взгляд был обращён внутрь себя, в чертоги собственного разума, полного мыслей и тревог. — Он самый преданный союзник Дэсарандеса, а значит, фактически брат мне, — прибавила она, но Ольтея поняла, что это сказано больше для себя, чем для неё.
Пальцы императрицы коснулись щеки своей любовницы, нежно огладив, а потом она улыбнулась.
— Не о чем волноваться, — продолжила Милена. — Всё не так плохо, как выглядит со стороны.
У Ольтеи задрожали веки, как будто тепло и усталость одолели её.
— Может и так. Но он гораздо сильнее тебя… — прошептала императорская любовница, притворяясь, что засыпает. Она откроет глаза потом, когда дыхание Милены соскользнёт в глубокую пропасть сна.
Незримые властители никогда не дремлют взаправду.
* * *
— Не ори, видишь ведь, она тебя не понимает, — выступил я вперёд, жёстко глядя в глаза капрала, который злобно фыркнул.
— Поганые плебеи из низших рас, — прошипел он, словно ядовитая змея. — И кто же опускается столь низко, что позволяет говорить за себя версу?
— Человек, который не знает языка, но который посещает шатёр принца Империи, — ровным голосом ответил я ему. — Ты точно хочешь знать это, капрал?
Мужчина прищурился, а потом обвёл взглядом загороженную дорогу. Не слишком расторопные, но старательные слуги Силаны уже завершали процесс замены колеса, так что с минуты на минуту наша процессия восстановила бы прежний путь, перестав блокировать проход.
Облизнув напоследок губы, он молча отступил и лишь рявкнул на свой отряд, заставляя тех завернуть в сторону и обойти затор через протоптанную в грязи узкую тропинку, за рядами обшарпанных палаток — их ещё не успели собрать, — по которой только что проехал одинокий кавалерист в форме гонца.
Едва он скрылся, как Силана протяжно выдохнула и её строгое, надменное выражение лица сменилось на уставшее и вымученное. С момента посещения шатра Финнелона пролетело три дня и они не прошли без последствий ни для неё, ни для меня. За это время успело измениться много и одновременно ничего.
— Не обращай внимание, обычный павлин, отрастивший немного зубов, — хмыкнул я. Ярость капрала не шла ни
