– Вы хотите мне что-то передать? – пришел на помощь мужчина.
Возможно, ей удастся уйти, не раскрывая свое инкогнито.
– Прошу прощения, очевидно, произошла ошибка, – сказала она. – Мы, кажется, ошиблись домом.
– А кто вам нужен?
– Господин Дэвид, торговец.
– Это я.
– По-видимому, мне нужен другой Дэвид. Постарше.
– Я – Дэвид, торговец, и другого в Лондоне нет. Если вы что-то принесли мне…
Кристиана готова была провалиться сквозь землю. Нет, она просто растерзает Идонию, когда вернется домой. «Простой старый торговец» оказался мужчиной не старше тридцати лет.
Он замер на полуслове, по-видимому, поняв, что и она оказалась не той, кого он ожидал. Он приблизился еще на несколько шагов.
– Не могли бы вы сказать, зачем я вам понадобился? Молодой или старый – не в этом суть. Она пришла и теперь непременно расскажет свою историю. Этот красавец явно не захочет, чтобы король обвел его вокруг пальца.
– Меня зовут Кристиана Фицуорин.
Наступила тишина, нарушаемая лишь потрескиванием поленьев в камине.
– Стоило дать мне знать, и я бы сам к вам пришел. Кстати, мне сообщили, что королева намеревалась представить нас друг другу завтра в замке, – сказал он после продолжительной паузы.
После этих слов Кристиана наконец поняла, что не ошиблась домом.
– Я хотела поговорить с вами наедине.
– Тогда прошу вас, леди Кристиана, присаживайтесь и расскажите то, что хотели.
У огня стояли три массивных кресла. Подавив желание броситься прочь, Кристиана заняла среднее. Оно было слишком велико для нее, и, даже когда она уселась на самом краю, ноги все равно не доставали до пола. Ощущение было такое же, как накануне у королевы, – словно она ребенок, которого отчитывают за шалость. Подняв руку, Кристиана откинула капюшон накидки.
Дэвид де Абиндон устроился слева, повернув кресло так, чтобы сидеть к ней лицом. Сейчас, при свете камина, она могла разглядеть его.
Ее взору предстали искусно сшитые из отличной коричневой кожи сапоги и длинные стройные ноги в коричневых панталонах. Она отметила красивую мужскую руку с длинными пальцами, покоившуюся на ручке кресла. Хотя его одежда была лишена каких-либо украшений или вышивки, Кристиана безошибочно определила, что и материал, и сама работа были высшего качества. На несколько минут ее взгляд задержался на резном кресле, украшенном изображениями птиц и виноградных гроздьев.
Затем, хочешь не хочешь, пришлось посмотреть ему в лицо. Темно-синие глаза изучали ее так же внимательно, как и она его. Их выражение казалось достаточно дружелюбным, но Кристиана в смятении не понимала, что кроется за этим взглядом. Насмешка? Любопытство? Скука? Но несомненно, эти глаза под изящно изогнутыми бровями были прекрасны. Да и вообще его лицо выглядело совершенным, словно его вылепила рука искусного мастера. Прямой нос, красиво очерченный рот. Золотисто-каштановые волосы, чуть короче, чем было модно в этом году, разделялись посередине пробором и небрежно опускались на виски и щеки.
Да, Дэвид де Абиндон, лондонский торговец, был очень красив. Его можно было бы даже назвать прекрасным, если бы не жесткие складки у рта.
Казалось, он видит ее насквозь, и Кристиана ощутила неловкость. С ее стороны было неучтиво так разглядывать его, но и он тоже хорош. Он ведь старше, и ему легче держать себя в руках.
– Не хотите ли снять накидку? Здесь тепло, – тихо произнес он.
Одна только мысль о том, чтобы остаться без накидки, почему-то привела ее в ужас. Кристиана была убеждена, что без нее почувствует себя совершенно раздетой, и в ответ на его предложение только покачала головой и плотнее запахнула накидку.
Легкая улыбка вновь заиграла на его губах, но взгляд остался непроницаемым.
Поколебавшись, она произнесла:
– Мне говорили, что вы…
– Старше.
– Да.
– Меня явно спутали с моим покойным хозяином и партнером Дэвидом Константином. До меня он владел этим делом.
– Да, очевидно.
Молчание затягивалось. Он спокойно продолжал наблюдать за ней. Кристиана внезапно почувствовала, что от него исходит какая-то необъяснимая сила и еще что-то неуловимое, и ей стало тревожно. Но ведь она пришла сюда, чтобы поговорить с ним, и он просто терпеливо ждет, когда же она наконец изложит суть своего дела.
– Мне необходимо сказать вам кое-что важное.
– Рад слышать это.
Она, вздрогнув, взглянула на него.
– Что?
– Рад слышать, что речь идет о чем-то важном. Не хотелось бы думать, что вы одна проделали такой путь по ночным улицам ради пустяка.
Она не могла понять, то ли он отчитывает ее, то ли дразнит.
– Я не одна. Во дворе меня ожидает рыцарь, – многозначительно сообщила Кристиана.
– Как любезно с его стороны удовлетворить ваш каприз. Нет, не дразнит. Отчитывает.
Раздражение наконец заставило ее собраться с мыслями. Этот человек начинал вызывать у нее антипатию. В его присутствии она чувствовала себя незащищенной. Сквозившая во всей его повадке гордость и какая-то отстраненность еще больше раздражали ее. Она ожидала встретить пожилого человека, который отнесся бы к ней с большим почтением, понимая разницу в их положении.
– Господин Дэвид, я пришла просить вас отказаться от вашего намерения взять меня в жены.
Он взглянул на огонь, потом на нее. Закинул ногу на ногу и удобнее устроился в кресле. Непроницаемое выражение не покинуло его глаз, но на губах вновь заиграла легкая улыбка.
– А с какой стати мне делать это, миледи? Казалось, он совсем не удивился и не рассердился. Возможно, ей все-таки удастся добиться своей цели.
– Господин Дэвид, я уверена, что вы достойный и благородный человек. Но ваше предложение было принято без моего согласия.
Он бесстрастно посмотрел на нее.
– И?..
– И?.. – повторила она несколько растерянно.
– Миледи, для вас это прекрасный повод отказаться, но при чем здесь я? Выскажите вашу волю королю или архиепископу – и дело с концом. Меня ваше согласие или отсутствие такового не касается.
– Все не так просто. Возможно, в вашей среде так принято, но я подопечная короля. Он дал согласие от моего имени. Ослушаться его…
– Церковь не обвенчает женщину, не желающую вступить в брак, даже если это воля короля. Я же, напротив, дал слово и не могу отказаться. К тому же у меня нет для этого причин.
Его абсолютная безмятежность вывела Кристиану из себя.
– Тогда позвольте мне более ясно обрисовать положение, и у вас, возможно, появятся причины. Я не хочу выходить за вас замуж, потому что люблю другого.
