серьезную Лену.
– Звонил.
– Где я могу разместиться?
– Там гостевая комната, – показываю на дверь, край которой виднеется из-за угла.
– Вот и отлично. Выдохни, Кирилл. Ты даже не заметишь, что я вообще живу с тобой. Да и будет это, пока я квартиру не найду. Йорик! Ко мне.
Эта хрень волосатая радостно царапает мой паркет, который я лично положил. Стоп.
– Ты сказала Йорик?
– Ну да, – снимает она кроссовки и ловит на лету пса, который тут же ей лицо лижет.
– А порода йорк?
– Ну да. Ну ты посмотри на него. Ну он же Йооорик, – тыкает она в меня собакой, а я дергаюсь в сторону. Еще мне целоваться с крысой не хватало.
Лена убегает, а я к стене приваливаюсь затылком, смотря в потолок, словно там можно увидеть небо, к которому я обращаюсь единственным словом, которое может отразить ситуацию:
– Пиздец.
– Кстати, Кирилл Сергеевич, – опускаю взгляд на торчащую из дверного проема голову.
– Что?!
– Это твой питомец, или ты тоже рад меня видеть?
– Что? – я сначала даже не понимаю, что мелет эта зараза, а потом смотрю туда, куда направлен ее взгляд. Был бы в халате, демонстративно его бы задернул, а так без слов поворачиваюсь закрыть дверь на защелку. Она меня доведет. Ей-богу, доведет.
– Кирилл? – Дина выходит в халате. Моем, блядь, халате. Ладно, может, и к лучшему. – А это кто?
И мелочь не уходит, и собака начинает лаять, очевидно, чувствуя недовольство хозяйки, но та, наоборот, улыбается. Как бы кожа не треснула, так широк ее оскал.
– Я Лена. Можно сказать, дочка Кирилла Сергеевича.
– Дочка?
– Ты что несешь? Она дочь моего давнего друга.
– Ну вот я и говорю. Дочка друга, почти дочка, – эта дрянь все помнит, каждое неосторожно брошенное мною слово. – А вы, наверное, Катя. Кирилл Сергеевич много про вас рассказывал.
– Я не Катя.
– А, значит, Марина. Нет? Короче, я уже запуталась в твоих бабах. В любом случае мне о-очень приятно познакомиться.
Меня трясет. Кто воспитывал эту хамку? Дина чуть не задыхается от возмущения, а эта мелочь уже скрывается в своей комнате.
– Это что такое было? Катя? Марина? Мы вместе уже два месяца.
Вот уж действительно срок. Так и до года можно дотянуть, встречаясь пару раз в месяц.
– Катя была год назад, Марина – месяца четыре. Ты действительно хочешь об этом говорить?
– Неприятно, что меня с кем-то путают. И что, ты полагаешь, я смирюсь, что эта пигалица будет с тобой жить? Ты можешь сколько угодно говорить, что она тебе как дочь, но она взрослая и, даже можно сказать, симпатичная. Будет щеголять здесь в нижнем белье. В общем, я думаю, мне тоже стоит остаться.
Я даже опешил от такой наглости. Начиная с момента, когда она с чем-то там должна смириться, заканчивая тем, что она собирается здесь жить.
Но нижнее белье. Черт. Одна мысль об этом вызывает жгучее раздражение, очень похожее на беспокойство ниже пояса. Остается надеяться, что эта девочка не будет выкидывать подобных фортелей при чужой тетке. А по сравнению с Леной Дина реально тетка. Много макияжа, искусственная грудь и губы. Одно сплошное слишком. Хотя в постели хороша, тут нет вопросов. И, думаю, пара громких ночей позволит Лене понять, что я остался при своем мнении. Она мне не пара. Вернее, я ей.
– Ладно.
– Что? Не поняла.
– Думаю, ты права, нам давно пора попробовать жить вместе, а сейчас, – я мельком глянул на дверь, за которой наверняка притаилась длинноногая шпионка, – отличный повод.
Дина шумно вскрикивает, запрыгивая на меня всем своим немаленьким весом, и хочет потащить в комнату для закрепления договоренностей, но я целую ее, постоянно думая, что за нами наблюдают, а потом позорно сбегаю в кабинет, собираясь на пару часов погрузиться в работу. Правда, когда прихожу в себя, оказывается, что прошло всего пятнадцать минут. Остается только схватиться за голову и отправиться на пробежку. Как часто я теперь буду убегать из собственного дома?
Выхожу из кабинета, и тут же включается сигнализация в виде орущей подо мной крысой.
– Не нашел лучшего места для сна, крысеныш?
Он убегает, а я иду в спальню переодеваться, а когда заканчиваю, слышу смех. Это еще что?
Они сидят на кухне и что-то бурно обсуждают. Серьезно? Я даже глаза потираю.
– О, ты на пробежку? – задает вопрос Дина, и я киваю, не глядя на стоящую за плитой Леной. За плитой. Она что же, теперь решила найти другой путь к моему сердцу, раз через постель не вышло? Но пахнет вкусно, вопросов нет. Я даже смотрю на кухню, которую видно из прихожей. Они снова смеются. И на этот раз я кидаю взгляд на Лену. И лучше бы я этого не делал. Теперь на ней другой костюм. Ядовито-розовый комбез кошки. Мягкий по виду, а когда она поворачивается, то я просто охреневаю: на заднице какие-то кнопки. Ясно, конечно, для чего. Но блядь!
Я убегаю. Реально сбегаю из дома. От своих мыслей, от Лены, которая приехала сюда меня в оборот взять, от Дины, которая уже надела на меня брачный хомут. От себя, желающего посмотреть, как теперь танцует Лена.
Вернувшись домой спустя почти час, я осторожно шагаю на кухню. Теперь вот можно и пожрать этих вот сырников, которые она делала, судя по запаху. Но их нет. Лены тоже нет. И Дины. А кухня такая же сверкающая, как была. Мне же не могло все присниться? И лай шавки это доказывает. Я тут же смотрю в холодильник, потом по шкафам. Нет сырников! А еще нет творога, который я приготовил для себя. Яиц и молока.
– Лена, – стучусь я к ней в комнату, в волнении ожидая, когда она выйдет. Она и выходит, только теперь в кожаных штанах и белой плотной водолазке. И да, у нее все еще есть грудь. – Когда ты успела переодеться?
– Это несложно. Снимаешь одно, потом натягиваешь другое, – не надо мне про снимаешь и натягиваешь. Не надо!
– Я понял-понял, ты уже уходишь?
– Ну я приехала не прохлаждаться, а работать.
– Работать, – усмехаюсь. – Это ты про танцы?
– Я даже обсуждать это не буду. Вы чего хотели-то?
– Вы?
– Кирилл Сергеевич.
– Лена, давай ты не будешь меня бесить?
– Не буду, Кирилл Сергеевич, вот уже собираюсь уйти и вас не бесить. А через пару дней найду квартиру, чтобы тоже вас не бесить.
– Ладно-ладно, я понял, только не тараторь. Где сырники?
– Что?
– Сырники. Ты их готовила. По запаху понял.
– А, – усмехается она, – так я себе сделала.
– Себе? – я
