на всю аудиторию, заставляя некоторых особо чувствительных зажимать рукой нос. Я в принципе знала, как изменить растение, требовалось всего лишь произнести заклинание метаморфозы. Мне даже книга не понадобилась. Всего-то внятно проговорить «ферутис ирогения дедуксис» — и представить вместо экзотического цветка колючий чертополох.
— Ферутис, — громко сказала я и набрала побольше воздуха, — ирогения, — встретилась с насмешливым взглядом чёрных глаз, — дедуксис… Ик, — от страха икнула в неположенном месте. И с ужасом увидела, как от высоко собранных волос Вассы повалил густой чёрный дым. — Ой… — только и смогла выдавить я, понимая, что это конец.
— Вон! — заорала на меня взбешённая ведьма, как только поняла, что её идеальная причёска превращается в просыпающийся вулкан. Мне не надо было повторять дважды, я пулей вылетела из аудитории, не останавливаясь пронеслась по коридору и выскочила на улицу. И только здесь, переведя дух, поняла, что, по всей видимости, только что избежала страшной кары, а эти двери теперь навсегда закрыты для меня. Хорошо, хоть целая унесла ноги, а то ведь могла бы и в жабу какую-нибудь превратиться по дороге.
Не знаю, какие средства задабривания использовала тётушка Андрона, только в Высшую школу меня всё же приняли, пообещав отправить лесом, если я ещё раз проверну нечто подобное с кем-либо из преподавателей. Можно подумать, я это сделала специально! «Ну кто же знал, что у меня это так сработает, — бухтела я про себя, выслушивая длинные и нудные нотации тётушек про неблагодарную меня. — Я же это совсем не со зла устроила.» Хотя запомнить стоило. Интересный получился эффект от простого заикания!
Долгих пять лет после того искромётного поступления я постигала науки в самом престижном магическом заведении нашего королевства. Окончить Высшую школу умудрилась только благодаря своему упрямству. Если мне не удавалось с первого раза сдать зачёт или экзамен, я брала преподавателя в осаду, требуя пересдачи или дополнительных заданий. Вот их я старалась всеми силами отработать, корпя ночами над учебниками, а если и здесь меня преследовала неудача, то упорно бралась за следующие. Для меня все средства достижения цели были хороши. Например, я могла ходить на пересдачу до тех пор, пока провидение не смилостивится и не подсунет билет, который я не только знала, но и могла воплотить в жизнь. Или можно было за зачёт перемывать до ночи все колбы и реторты, вычищать до блеска котлы, убираться в виварии, перебирать учебники в библиотеке, да мало ли в школе дел, требующих рук. В общем, там, где меня подводил дар, на помощь спешило моё желание решить проблему. Потому что у меня была тайная мечта, а для этого мне был нужен диплом.
Когда-то, много лет назад, ковен ведьм и король подписали мировую. С тех пор женщин, ведающих тайными знаниями и силой, признавали равноправными гражданами. И хотя Инквизиция продолжала зорко следить за нами, запрещая использовать тёмную магию, она поощряла изготовление и продажу лечебных зелий, заговоры и лечение страждущих, а также помощь жителям по изгнанию нечисти.
Ведьм, не желающих подчиняться и использующих тёмные силы для ритуалов, лишали дара, выжигая его, и изгоняли навечно в дикие земли, что простирались к западу от нашего королевства. Стараясь контролировать подрастающее поколение, ковен обязал сильных ведьм отучиться и получить сертификат, дающий право на частную практику. Иначе запрещалось самостоятельно заниматься чем бы то ни было — только под патронажем старших родственниц.
А я всегда тайно мечтала о своей небольшой лавочке, где варила бы целебные зелья, помогала бы всем нуждающимся, а главное, сама бы распоряжалась своей жизнью. И я была уверена, что, как только получу диплом, стану свободной.
Из Луцанска, где находилась школа ведьм, я возвращалась в городок Пулонце на дилижансе. На городской площади, где мы высадились, я наняла коляску и направилась к родному дому. Мы с тётушками жили в живописном местечке на самой окраине города, недалеко от леса. Мои родственницы не очень жаловали любопытное общество, потому дом стоял на отшибе. Подъезжая, ощутила едва заметное волнение. Всё-таки приятно возвращаться туда, где тебя ждут. Тётушка Рона, едва завидев меня, махнула рукой и, величественно спустившись с крыльца, направилась мне навстречу.
— Ульяна! Наконец-то, девочка моя! Мы тебя уже заждались. Флориана, Епифания, давайте скорей! Ульяна вернулась!
Через пару минут на крыльцо с радостными возгласами выбежали остальные. Три мои тётушки были поразительно похожи друг на друга. Старшая, Андрона, была настоящей красавицей. Высокая и статная, с полной грудью и осиной талией. Её густые, цвета воронова крыла волосы до сих пор переливались на солнце, вызывая у многих завистливые вздохи. Что она с ними делала, неизвестно, ведьмы не особо любят делиться секретами своей красоты. Однако ни одного седого волоска до сих пор не встречалось в её локонах. Огромные зелёные глаза были всё такими же яркими и лучистыми, как и в юности. Небольшая горбинка на тонком породистом носу не только не портила лица, но и придавала ему некую изюминку. Лишь пренебрежительная улыбка, которая часто кривила полные, чувственные губы, напоминала, что перед вами не просто красивая женщина, а потомственная ведьма древнего рода Весталей.
Тётушка Фло была пониже ростом, с копной кудрявых ярко-рыжих волос, с такими же ярко-зелёными, как у сестры, глазами и столь же чувственными губами. Она обожала наряжаться в яркие платья, делать замысловатые причёски и потихоньку напевать, когда думала, что её никто не слышит. Взрывной характер часто подводил её, и она, бывало, до хрипоты спорила со старшей сестрой, потому что тётя Рона не собиралась ей уступать, и тогда по всему дому разносились громкие крики. Фло любила уходить одна в лес, собирать там травы, корешки и прочие необходимые каждой ведьме ингредиенты. Дружила с лесной нечистью, которая снабжала её дефицитными порошками, помогала заготавливать лягушек и прочую живность. Были ли у неё мужчины, никто не знал, хотя поговаривали, что она не просто так гуляет по чащобам, прихватывая с собой метлу. Сама же она особо на эту тему не распространялась, считая, что это не нашего ума дело. И даже тётушка Рона не могла из неё ничего вытянуть.
Хрупкая и невысокая тётушка Пифа, с копной кудрявых чёрных волос и глазами, опушёнными густыми тёмными ресницами, была самой младшей из сестёр. Слегка взбалмошная, она легко загоралась новыми идеями, потом так же легко остывала, бросая некоторые начинания на половине пути, из-за чего не раз ругалась с властной Андроной. По натуре очень обидчивая, она часто вступала в перепалки с
