Книга Погода нелётная - Юля Тихая

— Тише, тише, — Маргарета обошла её широким кругом и подошла спереди, показывая раскрытые ладони. — Ты такая красавица… такая хорошая девочка. Я обработаю твоё крыло и дам тебе средство, чтобы не болело. Иди-ка сюда…

Виверна слышала её голос, — это было заметно по движению ушей, — но всё ещё поднимала голову, неуклюже выгибаясь и отчаянно вгрызаясь в землю когтями на крыльях. Маргарета мягко положила ладонь на тёплую шею, пропустила сквозь пальцы короткую мягкую шерсть, потянулась мысленно к ушастой голове.

В первое мгновение садануло болью, будто всю правую руку облили кипятком. Многие новички в такие моменты теряют связь и только зря пугают животных, но Маргарета давно научилась дышать через боль и заставлять тело вспомнить, что никакого кипятка не было. Боль слепила, в глазах темнело. Она потянула виверну вниз ласково, потом жёстче, потом хлёским, приказом, и тогда та, наконец, подчинилась.

— Ты такая хоро…

Успокаивающие слова застряли у Маргареты в горле.

Голова виверны была замшево-мягкая, шелковистая, покрытая обманчиво нежной шерстью. Красная со светящейся рыжиной, длинные пушистые брови, большие смешные уши, аккуратное клеймо над кожистым носом-пятачком.

И глаза, залитые непроглядной чернотой.

Твою мать.

Это что же, она — слепая? Какой-то идиот взялся седлать слепую виверну и летать на ней над лесом, вдали от любых спасательных служб?

Но они хорошо летели, гладко, будто танцуя…

Нос ткнулся в раскрытую ладонь, и Маргарета отработанным движением нажала под нижней челюстью, заставив виверну распахнуть пасть, а затем кинула внутрь крупную, с консервную банку размером, таблетку.

Вообще-то, для виверн бывают разные лекарства, но в полётной сумке была только эта жуткая смесь: обезбол и гемостатик пополам с противосудорожным. Для всего остального нужен врач, нормальный осмотр и вода в объёмах, заметных виверне.

— Я поищу твоего всадника, хорошо? Ложись, да, ложись…

Виверна уронила голову в траву, а Маргарета, удерживая связь только краешком сознания, стала обходить её справа.

Может ли быть, чтобы этот сумасшедший, любитель объезжать слепых виверн, ещё жив?

В её жизни было достаточно проблем, но ещё больше — боли, и безнадёжных последних взглядов, и смертей. И потому, вглядываясь в кусты и пытаясь прикинуть траекторию, по которой всадника могло выкинуть из седла, Маргарета тихонько молилась.

Пусть всё обойдётся, — сказала бы она, если бы потрудилась это сформулировать. — Пусть больше никто не умрёт. Пусть это будет… глупая самонадеянность, дурацкая ошибка, и мы чему-нибудь по этой ошибке научимся, и…

Он лежал чуть в стороне от просеки, — наверное, выпрыгнул сам, когда земля оказалась достаточно близко. Светлый застиранный лётный костюм без погон, шлем валялся в стороне. Нога свёрнута, из рваной раны на голове натекла лужа тёмной густой крови.

Мужчина хрипло, рвано дышал: спина то поднималась рывком, то опадала. Прикусив губу, Маргарета ощупывала голову. Череп был, кажется, в основном цел, но крови вылилось столько, что нельзя было понять даже, какого цвета у него волосы.

— Слышите меня? Эй, вы! Как ваше имя?

Он слабо выдохнул что-то. Маргарета сделала вид, что поняла.

— Я сообщила в центр, — успокаивающе сказала она. — Сейчас обработаю…

Он прохрипел что-то и попытался встать, оперевшись на руки.

— Лежите! Вы с ума сошли? А если у вас сломана шея?

Он мотнул головой в сторону, и Маргарете пришлось признать, что сломанная шея от этого сломалась бы окончательно. Девушка с силой нажала ему промеж лопаток, полила рану водой, выдавила из тюбика обеззараживающей мази, приложила бинт.

Нога оказалась не сломана — всего лишь вывихнута, и Маргарета, здраво оценив расстояние до центра и срок, в который за идиотом на слепой виверне хоть кто-нибудь прилетит, рискнула вправить её самостоятельно. Пациент глухо взвыл, повязка шлёпнула в землю, и девушка соорудила новую, с удовлетворением заметив, что кровь, кажется, течёт медленнее, чем ей показалось.

— Что ещё? Где ещё болит?

— Ви… верна…

— У вас. Что ещё у вас?

— Ви… верна.

Он, упрямец, снова попытался сесть, и Маргарета придержала его за плечо и позволила на себя опереться. Всадник дышал тяжело, как после долгого бега, а его лицо тоже было залито кровью. К счастью, это оказался всего лишь глубокий порез на лбу.

Маргарета оглядела его пояс, но при мужчине не оказалось ни спаснабора, ни даже фляги с водой, — возмутительное попустительство, ещё два года назад его поставили бы за это в три наряда подряд. Ничего полезного не было и в карманах, зато нашивка с именем на груди — была, и на ней значилось: «М. Серра».

И Маргарета улыбнулась этому криво, будто вынырнув на мгновение из студёной воды окружающей её серости и снова же нырнув обратно.

Чудны дела твои, Господ. Воистину, чудны.

Маргарета ничего не хотела слышать и ничего не хотела знать, и не хотела помнить имён и званий, подлецов и героев… но эта новость догнала бы её, даже если бы она пожелала выколоть себе глаза.

Максимилиан Серра, клиновой четвёртого дивизиона, знаменосец и триумфатор. Непростительно молодой, отчаянно везучий. Всадник невероятного таланта. Он обласкан наградами так, что все они навряд ли помещаются у него на кителе; к тому же красавчик — ослепительная широкая улыбка, непослушные вихры, лучистые ореховые глаза…

Она безжалостно сжигала газеты до того, как прочесть. Но он смотрел на неё с первой страницы, и Маргарета…

Нет, Маргарета, конечно же, сожгла и этот портрет тоже. И всё равно успела заметить, что лицо стало жёстче и старше, волосы отросли, по лбу рассыпались длинные горизонтальные морщины, а бровь пересёк шрам.

Это был красивый шрам, такие нравятся девушкам. Если бы это был не Максимилиан, она даже могла бы поверить, что он сделал его специально.

Но это был Максимилиан.

Она не читала статей. Она не могла их читать: скупые злые буквы расплывались перед глазами. Но она просматривала фотографии, против воли ища на них его, мужчину на чёрной виверне, за которой по белому небу хлестал огромный флаг.

И вот теперь — он здесь, весь в крови, одетый в безликий застиранный комбинезон. Рухнул, пытаясь оседлать слепого зверя.

— Виверна жива, — сказала Маргарета,