Гость поднял выцветшие бледно-серые глаза и посмотрел на Дашу таким взглядом, что ей стало не по себе.
— Мадам Быстрофф, я не продаю товары по домам и не пишу статьи в газеты.
— Тогда чего же вы от меня хотите?
Молодая женщина на всякий случай прикинула, сможет ли с ним справиться.
— Скажите, а ваш батюшка никогда не говорил о своем родном отце?
— Что? — Она заморгала, но почти сразу сообразила: — Ах, так вот вы о чем…
— Значит, вы в курсе? — быстро переспросил гость.
— Ну разумеется. — Выигрывая время, Даша медленно положила ногу на ногу. «Кто, черт побери, это такой?» — Да, я знаю, что мой родной дед исчез… пропал… Не знаю, как правильнее, ну, в общем, сразу после окончания Великой Отечественной войны он исчез. С тех пор о нем никто ничего не слышал.
— И вы не знаете, что с ним случилось?
— Откуда! — Даша горько усмехнулась. — Отцу тогда было четыре или пять лет. Он мало что помнил… А его мать, моя бабушка, эту тему никогда не обсуждала. Ни с ним, ни тем более со мной.
— Почему?
— Понятия не имею. — Даша пожала плечами. — Почему с отцом — не знаю, вероятно, были какие-то личные причины. Что до меня, так я была слишком мала. Мне и тринадцати не было, когда бабушка умерла.
— Если я вас правильно понял, своего родного деда вы не знали?
— Нет, не знала.
— Прекрасно. — Гость раскрыл портфель и достал какие-то бумажки. — Значит, я не очень огорчу вас, если скажу, что его арестовали и сослали в лагерь, где он вскоре скончался…
Даша задохнулась. С секунду она сидела не издавая ни звука, потом вдруг губы ее задрожали и из карих глаз покатились слезы.
— Вы… плачете? — недоуменно нахмурился незнакомец. — Но почему?
Веснушки стали мокрыми и блестящими. Дрожащей рукой Даша шарила по карманам фартука. Гость достал свой носовой платок.
— Почему вы плачете? — Лицо его немного смягчилось. — Вы же сказали, что никогда не знали вашего деда…
Даша подняла полные слез глаза.
— Мой дед, моя родная плоть и кровь — убит! Как я по-вашему должна реагировать?
Незнакомец с почти нескрываемым скепсисом изучал ее лицо.
— Но ведь вы его никогда не видели! — с нажимом повторил он.
Высморкавшись, Даша хмуро посмотрела на непрошеного гостя.
— Что с того? Христа гоже никто не видел, однако это не мешает миллионам людей оплакивать его кончину. Вы считаете себя в праве ворваться к человеку в дом и так, между прочим, сообщить, что его близкий уничтожен только за то, что предки его родом из неподходящей страны?
— Так, значит, вы знали, что ваш дед имел немецкие корни? — быстро спросил незнакомец.
— Конечно. Отец говорил об этом.
— И вы знаете, как он оказался в России? Даша рассматривала скомканный мокрый платок.
— Откуда я могу это знать?
— А его имя?
— Нет.
— Понятно. — Мужчина уставился в бумаги. — Этого следовало ожидать.
Даша не выдержала.
— Простите, я достаточно долго проявляла деликатность. Может быть, наконец, вы все-таки сообщите кто вы такой и что вам от меня нужно?
Моргнув бесцветными глазами, гость достал визитную карточку:
— Что ж, полагаю, теперь я могу раскрыть карту. Моя фамилия Дюпри. Антуан Дюпри. Я старший партнер адвокатской фирмы «Дюпри, Дюпри и Мерсье». Я веду дела баронессы фон Вельбах. Ныне, к сожалению, смертельно больной.
И тут Даша наконец-то поняла, какой акцент был у ее собеседника — это был акцент потомков русских эмигрантов.
— Мне очень жаль, — пробормотала она. — Но… Какое отношение это имеет ко мне?
— Вашего деда звали Николай Андреевич Вельбах. Даша ахнула. Метр Дюпри продолжал:
— Баронесса Вельбах очень состоятельная дама. Однако у нее нет родных детей, а также близких родственников.
— Ага… — Даша кивнула головой. — Я все поняла. Ее некому похоронить?
— Ее есть кому похоронить! — чуть повысил голос адвокат. — Некому принять ее состояние. Пока.
Молодая женщина свела брови к переносице. Потом подняла их максимально высоко:
— Простите?..
— Наследство может быть передано только мужчине, законному представителю фамилии Вельбах. В том случае, если таковых обнаружится несколько, преимущество получает тот, в чьей семье будет максимальное количество потомков мужского пола.
— Значит, все получит мой отец? — Даша пока никак не восприняла информацию.
— У него есть дети кроме вас? Мальчики?
— Нет.
— В таком случае его шансы минимальны, — отрезал адвокат. — Если только, конечно, ваша матушка не согласится произвести на свет еще несколько младенцев.
— Младенцев? — растерялась Даша. — От кого? От вас? Впервые за все время беседы гость проявил нечто похожее на человеческие эмоции. Ноздри его хищно раздулись, губы вытянулись в одну тоненькую линию и побелели.
— Госпожа Быстрофф, я не вижу ни малейшего повода для шуток.
Даша попыталась слабо оправдаться — ей и в голову не могло прийти шутить на такие темы, но адвокат гневным жестом остановил ее.
— В мою обязанность сходит ознакомление вас с условиями завещания, поэтому я буду крайне признателен, если вы внимательно, не перебивая, выслушаете меня от начала до конца.
Оставалось только развести руками. Высушенный стряпчий действовал на нее подавляюще.
— Слушаю вас.
— Три месяца назад, на девяностом году жизни, баронесса Вельбах неожиданно узнала, что она вовсе не последняя в своем роду, как полагала долгие годы. Стало известно, что ее родной брат Николай Андреевич Вельбах не погиб на фронте, а был ранен, остался жив и после войны переехал на Дальний Восток…
— Подождите, — Даша потрясла головой. — На какой Дальний Восток? Вы же сказали, что сразу после войны его репрессировали…
— Речь идет о Первой мировой войне, госпожа Быстрофф.
— Ах, вот как… — Даше стало неловко. — Извините, я не поняла. — Она попыталась оправдаться: — Меня же тогда еще на свете не было.
Не поднимая головы от бумаг, адвокат пробормотал:
— Насколько я понимаю, вас и во время Второй мировой войны не было. — И уже в полный голос: — По просьбе баронессы мы немедленно связались с архивом тамошнего ЗАГСа и узнали, что Николай фон Вельбах не только прожил под Владивостоком несколько лет, но женился и имел сына. Вашего отца.
Даша прикрыла ладонью рот.
— Баронесса немедленно приняла решение послать приглашение вашей семье. Но сделать это оказалось не так просто. Вас с трудом отыскали в Праге, а ваших родителей…
