взорвавших вход в банк, мощная машина, наверняка какое-то оружие. Сержант один, верхом на «Приоре», из оружия только АКСУ, опасный для применения в густонаселённых кварталах… Может, и к лучшему, что им удалось смыться?
Затем Вишневецкий увидел фары джипа, несущегося навстречу. Инстинктивно вывернул руль, стараясь уйти от удара. Не вышло…
Массивный «кенгурятник» немца впечатался в правую сторону малолитражки, смяв её, как конфетную обёртку. «Лада» крутнулась волчком.
Но и «Гелендваген» занесло от удара, он зацепил ряд припаркованных авто и перевернулся.
Жители ближайшего дома, привлечённые воем сирен, могли наблюдать сюрреалистическую картину: внизу перевёрнуты две разбитые милицейские машины, из-за них доносится яростная стрельба. Мелькают пистолетные вспышки и автоматные очереди, их звуки заглушили хлопки новогодних петард и салютов.
Две группы ментов расстреливают друг друга во дворе жилого дома?
Дожили…
⁂
Широкую улицу Калиновского запрудила милиция. Пожалуй, добрая четверть личного состава ГУВД. У самого магазина суетились люди властного, совершенно немилицейского вида. Зона взрыва была оцеплена в два кольца — место происшествия и половина микрорайона «Восток-1».
Сквозь оцепление прибывало и убывало начальство. Лишь немногие имели реальную причастность к расследованию. Большинство понаехало, чтоб зарисоваться, показать личную заботу. Мол, не сидели в стороне. Затем разъезжались — кто-то к «Приору», кто-то на место ещё одного, уже третьего взрыва, что грохнул в парке у канала на Городецкой.
Лёха, сидя на скамейке возле пятиэтажки, тыкал замёрзшими пальцами в смартфон.
— Чо пишут? — Гаврилыч размял сигарету и сунул в побелевшие губы.
— Как обычно. Ответственность за теракт приняло на себя ИГИЛ. Можно считать, преступление раскрыто. ИГИЛ за всё ответственность берёт. Даже за выброс мусора в неположенном месте.
— Зашибись!
Участковый затянулся. Пальцы у него заметно дрожали.
— А, вот! — сыщик бодро зачитал очередной фейк. — В редакцию tut.by и прочие интернет-лавки поступило анонимное сообщение, будто автор взрыва в метро, за который расстреляли невиновных Ковалёва и Коновалова, сегодня опять решил показать себя. Добавлен комментарий Амнести-интернешнл с требованием запрета смертной казни в Беларуси.
— Вряд ли… — капитан протянул недокурок коллеге, в него самого табачный дым уже не лез. За пару часов он опустошил вторую пачку. — Если поймают взрывника, мало ему не покажется.
— Куда денемся, поймаем. Потому что объявлено: Президент прерывает официальный визит в Россию и возвращается в Минск, чтобы лично взять расследование под контроль. То есть у нашего министра и у КГБ есть сутки-двое, чтоб назначить виноватого. А мы сидим, лясы точим. Пробежимся по району, кэп?
— Сиди уж. Очередное начальство притащится, будет спрашивать: а где, а почему?
Лёха крутнул замёрзшей головой. Белая шапочка сначала стала серой, потом вовсе потерялась в дебрях «Заряны». Как пить дать уже пополнила коллекцию вещдоков. И вопросы начальства отнюдь не согревали.
«Вы установили личности всех свидетелей и потерпевших, покидавших место взрыва?»
«Вы приняли меры к охране места происшествия?»
«Зачем вы вошли в помещение до прибытия взрывотехников?»
«Какие вы проводили профилактические мероприятия по предотвращению терактов в местах скопления людей? Рапорт с объяснением — мне на стол!»
— Выговор или уволят?
— Выговор, — вздохнул умудрённый опытом капитан. — Наказывать тебя вроде как не за что, ты не мог заранее перерыть каждый ящик с сумками в поисках бомбы. Но, блин, ты единственный опер в Беларуси, у кого на вверенной территории висит свежее нераскрытое убийство с тремя трупами. Да с переходящим остатком на следующий год. Вот же… Три трупа!
— Четыре… В новостях пишут: кассирша умерла в больнице. От ранений и компрессионной травмы.
А руководство думает не только о раскрытии теракта, но и о прикрытии задницы. Сейчас место происшествия напоминает киношный павильон для съёмок детективного сериала, горят прожектора. Хмурит бровки босс из Следственного Комитета, хоть ежу понятно: дело в компетенции КГБ.
Леша закрыл глаза.
Два часа назад сцена выглядела иначе. Потому что были раненые, ползавшие по телам в попытках найти своих, опознать хотя бы по одежде, по сумкам, вытащить наружу в надежде — вдруг удастся спасти… Вовка Смирнов из сорок восьмого дома… Жена его осталась внутри, возле кассового аппарата, погребённая под «Сникерсами» и презервативами с рухнувшей витрины. От пожара надышалась отравы, сейчас в коме. И вытянут ли её врачи — никому не известно.
Было заметно, что у капитана руки по-прежнему дёргаются, хоть столько уже покойников повидал: и висельников на детских спортплощадках, и утопленников в озере у Олимпийского комплекса, и «подснежников» после таяния зимних сугробов, и от домашних разборок. Как бы ни зачерствел, его всё равно пробило.
— Гаврилыч, семок хочешь? Я в «Заряне» пачку стянул.
— Давай.
Они рассыпали семечки по карманам и принялись лузгать, думая о своём.
— Лейтенант, кончай груши околачивать, — вырвал Лёху из размышлений голос Папаныча, начальника отдела розыска. — Руки в ноги и топай по квартирам. Что слышали о взрыве, когда были в «Заряне» последний раз, кто вокруг увлекается взрывотехникой. С людьми своими поговори, кто у тебя на связи в районе. Завтра отпишешься. Заодно готовь себе мыло и верёвку.
Опер обречённо склонил голову: что уж не понять, особенно про мыльно-верёвочный набор. Затем поплёлся в направлении, куда собирались до взрыва. Участковый пристроился рядом, как привязанный.
Глава вторая
Бизнесмен
Тёмно-серые пятиэтажки кондового хрущёвского стиля, слегка облагороженные теплоизоляцией и покраской, не желали пускать оперативника и участкового. Из домофонов доносились сердитые голоса, вещавшие, что уже два раза за вечер ходили-спрашивали о взрыве, дескать, совесть надо иметь.
Многоголовое начальство, позировавшее у входа во взорванный гастроном, не договорилось об элементарной координации. Поэтому рядовые стражи порядка без всякой нужды дублировали друг друга.
— Лёха! Прикинь, из каких домов ближе к «Заряне», а не к «мини» на Кедышко? Вообще-то, не мой уже участок, но чем по третьему кругу топтать…
Опер кивнул.
— Вверх пошли, к трём столбикам. Оттуда ближе к «Соседям», но там очереди на километр. Жильцы могли и в «Заряну» заглянуть.
У подъезда столбика крутились знакомые лица — опера из МУРа, официально именуемого Управлением уголовного розыска криминальной милиции Минского ГУВД. Старший по особо важным, у которого Лёша проходил стажировку на последнем курсе в Академии МВД, узнал воспитанника и сочувственно спросил:
— Твоя земля? Ну, крепись браток. Всё, что нас не убивает, делает сильнее.
— Понял я. Выживу — пойду работать вместо автомобильного домкрата. Сильный же буду? — он взъерошил пятернёй грязные волосы.
— Кончатся выходные, Алексей, выпишут тебе орден святого Ибукентия с закруткой на спине, и заходи в спортзал ГУВД. Неделю уже прогуливаешь.
— Если отстранят, на турнике крутись хоть сутки напролёт! — эти слова опер произнёс в тёплом подъезде, где слушателем был один Говорков.
Тот не замедлил отозваться.
— Раз городские трутся, они и здесь наверняка опросили. На восьмом один мужик живёт, бизнесмен…
— Так мужик или бизнесмен?
