В том, что касается женщин и секса, особенно. Но если раньше периодические развлечения с делёжкой женщин приносили хоть какое-то морально удовлетворение, то сейчас я его практически не получаю. Мне всё время мало, и всё время чего-то не хватает. И я пока не могу понять, чего именно хочу.
— Чего ты добиваешься? — продолжает наседать Эм. — Чтобы одна из них под тобой сдохла? Последняя у меня дома двое суток отсыпалась после секс-марафона, который ты устроил.
— Смерть, пожалуй, будет слишком.
— Тогда чё ты хочешь от них? Ты же знаешь, для большинства это игра, развлечение на пару раз за хорошие подарки.
— Я хочу, чтобы ей всегда было мало. Как мне. Чтобы она ещё просила, — прикрываю глаза, фокусируясь на мысли о том, что именно такая мне, наверное, и нужна. А другая не вытенет и месяца постоянного секса со мной, и уж тем более наши заезды с Эмом.
— Найдёшь такую — сообщи, — усмехается Эмиль, явно не веря, что это возможно. — Ладно. Я поехал на объект. Если какую-нибудь мышку удастся где-то цепануть, отзвонюсь тебе, — сбрасывает вызов.
С поиском нужной девушки хотя бы на раз-два обычно тоже возникают проблемы. Хотя дело, наверное, больше в том, какие именно девушки нам с братом нравятся. Маленькие, хрупкие, невинные овечки. А те, которые готовы лечь под двух мужиков сразу, обычно не соответствуют этому образу.
Возможно, от этого и присутствует моральная неудовлетворенность.
— Марсель Рустамович! — дверь в кабинет с грохотом распахивается и в офис влетает моя личная помощница Инга с перепуганным лицом. — Вы просили сообщить! У зам генерального приступ эпилепсии. Снова. Она упала. У неё судороги!
Твою мать.
Смачно выругиваюсь себе под нос и вскакиваю с кресла.
— Скорую вызвали?
— Да, — кивает Инга, и вместе со мной бежит к офису Завьяловой.
Третий приступ за месяц, и упрямая баба отказывается уходить на лечение. Теперь я её лично упеку в клинику, и неважно, что наши отцы дружили. Не хватало, чтобы она здесь отъехала на тот свет.
У кабинета Завьяловой царит настоящая паника, так что мне приходится продираться сквозь толпу перепуганных людей, прежде чем я, наконец, оказываюсь в офисе зама.
Первым делом мой взгляд цепляет лежащую на полу Свету. Затем фокусируется на девушке рядом. Она пытается удержать Свету на боку, чтобы та не заваливалась на спину. Затем заправляет тёмные прядь волос за ухо и поворачивается в мою сторону, вперив в меня тёмные оленьи глаза, переполненные страхом и паникой.
— Она… начала задыхаться. И я… — начинает объяснять девчонка. — Я перевернула её…
— Всё ты правильно сделала, — присаживаюсь рядом со Светой. — Ты на собеседование пришла?
— Да, — кивает девушка, закусив губу. — Я не знаю, что произошло. Она вдруг закричала и упала, потом начала биться в судорогах… Я позвала на помощь, затем перевернула её.
— Это приступ эпилепсии. Ты действовала правильно. Как тебя зовут?
— А…Асти, — дрожащим голосом отвечает девчонка.
Видно, что сильно напугана, но держится. Имя необычное, но сейчас нет времени об этом размышлять.
— Асти, у меня к тебе просьба, найди на столе какой-нибудь платок или салфетку. Посмотри в ящиках, если что.
Кивнув, девчонка вскакивает на ноги и подбегает к столу.
— Инга, — рявкаю помощнице, которая всё это время в приступе бешеного страха топчется на пороге кабинета. — Что там скорая?
— Едет, Марсель Рустамович. Позвонила ещё раз. Три минуты и будет.
— Распусти пока всех, кто пришёл на собеседование. Скажи, что о времени повторного им сообщат по телефону.
— Слушаюсь! — Инга вылетает из кабинета, а девчонка, которую я попросил найти салфетки, вновь присаживается рядом.
— Вот, нашла влажные, — протягивает мне пакет.
— Подойдёт.
Вытянув одну салфетку, заматываю пальцы и пытаюсь открыть рот Свете. Зубы плотно сжаты. В носу и во рту полно пены и скопленной слюны.
— Она не умрёт? — шепчет Асти.
— Будем надеяться, — стреляю взглядом в девчонку. — Придержи подбородок. Надави вот здесь пальцем.
Девчонка покорно выполняет все указания, и мне удаётся прочистить дыхательные пути Завьяловой, которая с каждой секундой синеет ещё больше.
В прошлый раз, скорая еле успела её откачать. Если не поторопятся, то сегодня всё закончится фатально.
— Я один раз такое видела. С девушкой в магазине. Её смогли спасти, — шепчет девчонка, вновь уперев в меня тёмные глаза.
— Хорошо, что ты вовремя её перевернула и не дала задохнуться или захлебнуться слюной.
Я не мастер по успокоительным беседам, но не хватало ещё, чтобы у этой мышки началась паническая атака, так что приходится говорить с ней.
— А вы… вы тоже здесь работаете? — спрашивает, невинно хлопая ресницами.
Интересно. Получается, она не знает, кто я?
— Как видишь. Мой офис в конце по коридору. А что?
— Ну, просто странно, что человека с таким тяжёлым заболеванием, ещё и с приступами допустили на наверняка довольно нервную и тяжёлую должность. О чём же думал президент компании? Это… безответственно с его стороны.
____
Вот и познакомились) девочки сегодня скидки на весь цикл ТРЕПЕТ, кто не читал. Все романы по 99 р.
Глава 3
Марс
На вопрос девчонки я ответить не успеваю, так как в кабинет заходят сотрудники неотложки и тут же приступают к реанимации.
— А вы? — спрашивает фельдшер, бросив на меня внимательный взгляд.
— Её начальник. И владелец компании. Багримов Марсель Рустамович.
— Значит, вам нужно будет подписать кое-какие бумаги.
Кивнув, поднимаю глаза на Асти, которая, судя по её побелевшему до цвета полотна лицу, прекрасно слышала, кто я такой.
Подоспевшая Инга начинает что-то объяснять дрожащей как банный лист девчонке, после чего они обе выходят из офиса.
Думать о ней некогда, так что я быстро переключаю внимание на ситуацию со Светой. Сразу объясняю, в какую палату разместить и поясняю дальнейшие действия персонала. Как работодатель фиксирую, что ей стало плохо на рабочем месте, после чего связываюсь с отцом, чтобы тот поставил в известность родных Светы о случившемся. Лучше, если это сделает близкий человек.
— Есть отличная клиника в Израиле. Её там быстро поставят на ноги. Сообщи Завьяловым, что я лично возьму это на контроль.
— Понял, — отцовский голос звучит мрачно.
Вряд ли его обрадовало, что придётся сообщить друзьям плохую новость. Рустам Багримов человек жёсткий, но не жестокий. Нас с Эмом он воспитал в такой же жёсткости, которая по его мнению необходима мужчине, чтобы твёрдо стоять на ногах в этом мире.
Единственные люди на моей памяти, к которым он проявляет мягкость, это мама и дочери. Особенно младшая Агата буквально вьет из него верёвки. Хотя это она умудряется проделать и со мной, и
