этом году. Хорошо бы, а то слякоть надоела. Вот только снег растает, и станет еще грязнее.
Не доев борщ, Виктор Сергеевич ушел в комнату мрачнее тучи. Жена совсем не понимает. Хорошо, что в компьютере на кафедре есть копия диссертации. Придется перенести защиту на несколько дней, извиняться, а он так этого не любит. Пришел, увидел, победил. Перфекционизм, чтоб его… Если закрыть на это глаза, то ничего фатального.
Глаза он и впрямь закрыл – как только голова опустилась на подушку. Жена принесла пакет со льдом, таблетки и стакан воды. Оставила на тумбочке и, мурлыча какой-то мотивчик, вышла.
Виктор Сергеевич потер ладонью сердце.
Как он все-таки зол! Она ведет себя, будто ничего не случилось…
Дремал беспокойно, снилась какая-то дичь. Разбудил звонок майора Топилина.
– Виктор Сергеевич, выяснили, кто твой бегун. Андрей Бурьянов. Знаешь такого?
– Бурьянов?.. Фамилия знакомая. А, который на парах почти не появлялся. Его, кажется, уже отчислили.
– Не только отчислили, но и обрадовали повесткой из военкомата. А отчислили, как ты должен помнить, по твоей милости. Ты завалил его на экзамене.
– С такой в кавычках подготовкой грех не завалить. А то придут в институт воздух пинать…
– Парень, скорее всего, винит тебя во всех бедах. Уболтать его стащить твой портфель было проще простого.
– Его взяли?
– Дома его нет. В больнице, где лежит мать, тоже. Отец давно умер. Сейчас шерстим друзей-подруг. Зато взяли твоего Шилова! Ты рад?
Виктор Сергеевич подпрыгнул с кровати.
– Не представляешь, как! Пытали?
Майор усмехнулся.
– Тебя ждем. Приезжай. Попробуем взять на понт, мол, Бурьянова уже повязали, в соседней комнате сдает с потрохами, так что пиши признание, пока не поздно.
Виктор Сергеевич не приехал – прилетел. Униженный, затравленный Шилов – за такое зрелище можно и деньги заплатить. Коллегу-химика не узнать, перепуган как девочка, самодовольную ухмылку как сдуло. Скрючился весь, дрожит, уже слезу пустил!
– Поверьте, пожалуйста! Ну не имел я понятия о краже, не нанимал никакого Бурьянова…
– Слушай ты, паскуда!.. – орет на ухо Шилову оперативник.
– На колени упаду, мамой поклянусь!
Наблюдавший через стекло Топилин нажал кнопку на пульте, и его голос из динамика в камере отозвал оперативника. Майор, уперев ладони в пояс, выдул из легких воздух. Стоящий рядом Виктор Сергеевич почесал в затылке.
– М-да, ежу понятно, что это не Шилов, – сказал он. – Я его, конечно, на дух не переношу, но…
– Если бы это был Шилов, раскололся бы на первой минуте. Знаю таких червей. Конечно, можем продолжить, но кончится тем, что он признается хоть в краже портфеля, хоть в убийстве Кеннеди, лишь бы его не трогали.
– И что же делать?
– Искать Бурьянова. Зарылся, гаденыш… Ничего, для моих ребят дело времени, не таких откапывали. Виктор Сергеевич…
– Да?
– Не хотел по телефону… В общем, ночью Бурьянов проник к тебе на кафедру, разобрал компьютер и стащил жесткий диск. Я так понимаю, там ты хранил копию… Витя!
Майор едва успел подхватить падающее тело.
Вызывали «скорую». Госпитализация, слава Богу, не понадобилась, но поваляться на тахте, пока мерили давление и ставили укол, пришлось.
– Напугал ты нас, Виктор Сергеевич! – признался майор, сидя у изголовья тахты на стуле. – Береги себя, а то у меня внучка школу заканчивает, к тебе в институт поступать хочет. Бурьянова найдем, не бойся. Езжай домой.
– Спасибо, майор.
Домой Виктор Сергеевич уехал на «скорой». Бригаде на следующий вызов по пути, так что не отказали. И не зря: в карете опять едва не стало плохо. Правда, на сей раз от радости.
– Вспомнил!
– Успокойтесь, лягте!
Врач вернул пациента на каталку.
– Что вспомнили?
– Еще одна копия! На домашнем компьютере! Обычно работаю на кафедре, но в тот день в институте была пожарная тревога, я скинул файл на флешку, уехал и весь вечер работал дома. Это было давно, там только черновик, разрозненные куски, но я помню, как собирал, и если напрячься… Две-три недели, и докторская будет как новая!
– Рад за вас. А теперь лежите ровно, не вертитесь.
У подъезда своего дома Виктор Сергеевич поблагодарил врачей, обещал не перетруждаться и не нервничать. По лестнице поднимался с нетерпением.
Однако когда ворвался в квартиру и включил компьютер, выяснилось, что черновика в папке нет.
– Не может быть!
Он точно помнит, черновик был именно в этой папке. А взломать компьютер нельзя – к Интернету не подключен. Не мог же Бурьянов проникнуть в квартиру. В конце концов, парень просто не знает про черновик. Никто не знает, разве что…
Уставший пожилой мужчина откинулся на спинку офисного кресла. Очки медленно опустились на стол. На какое-то время его утащило в себя, смотрит в одну точку.
Вместе с креслом развернулся.
В дверном проеме, подперев плечом косяк и сложив на груди руки, стоит Татьяна. Лицо заплаканное, но спокойное.
– Это ты подослала Бурьянова, – произнес Виктор Сергеевич.
Ответом – молчание.
– Таня, зачем?
– А что, кандидатской тебе мало?
Ушам верить не хочется. Прозвучало как издевка. Из уст близкого человека это нож в спину.
– Что ты такое говоришь?.. Это же год труда, Таня!
– А девять месяцев – не год? Ну да, я же всего каких-то девять месяцев вынашивала под сердцем, растила, собирала по кусочкам. Страдала, мечтала…
– Таня…
– И приходит день, а мечта вдруг рождается мертвой. Девять месяцев бессонных ночей, переживаний, недомоганий… И врачи говорят, больше никогда не сможешь… собирать по кусочкам. Мне было так больно, а ты… Помнишь, что ты сказал?
Жена подошла почти вплотную, возвышается как статуя.
– «Давай позже, у меня диссертация».
Смотрят друг другу в глаза очень долго…
– Где портфель, Таня? – наконец выдавил из себя Виктор.
– Его больше нет.
Жена вышла из комнаты. Виктор проследовал за ней, но опоздал – она заперлась в ванной, вскоре оттуда послышался плач. Виктор навалился спиной на дверь ванной, осел на пол…
Стрелки часов подвели к неизбежности отправиться в институт, на перенесенную защиту диссертации, которой больше нет.
По пути в учебное заведение Виктор заметил, что за ним наблюдает пара злых глаз, и сделал телефонный звонок.
– Бурьянов здесь, – сообщил он. – Следит за мной.
– Веди его в институт, Виктор Сергеевич, – отдал распоряжение Топилин. – Наши ребята возьмут его там.
Виктор даже не зашел в гардероб. Прямо в пальто и шляпе – в аудиторию. Все равно выступление не будет долгим.
Аудитория гудит как пчелиный улей. В костер обсуждения бросались свежие сплетни, плодились небылицы, все с энтузиазмом гадали, каковы же истинные причины того, что Виктор Сергеевич, легенда института, внезапно перенес защиту грандиозной работы.
На трибунах можно заметить Бурьянова. Сидит, сгорбившись,
