порадовать.
— По голосованию… — начала Ирина, но я ткнул ее пальцем в бок. Она пискнула и замолчала.
— Через пятнадцать минут, — ответил я, посмотрев на часы.
Ирина всхлипнула.
Жесть, конечно. Если бы сюда в девяностые попала какая-нибудь из феминисток новой волны, ну, из тех, которые в обморок падают, даже если ей просто намекнуть на какое-то там неравенство, то ее, наверное, удар бы хватил. Смешно… Тогда, в двадцать первом веке, мне весь этот феминизм казался чушью и бредом сивой собаки. К женщинам я и тогда относился уважительно и, можно сказать, с трепетом. И тогда считал, и сейчас считаю, что девчонки способны справится почти с любой работой едва ли не лучше мужиков. Во всяком случае, в моей команде я на любую из девчонок готов положиться безо всяких «но» и «если». Что Наташа — огонь и творческий энерджайзер, что Иришка — многозадачный гений менеджмента, что Света — зам бога по администрированию. С парнями все было не так однозначно… А чего добивались горластые и скандальные феминистки, мне было непонятно. Тогда.
А вот сейчас…
Вот, к примеру, вся эта команда «Рандеву». Успешные бизнесмены, уверенные в себе мужики. Нормальные, в целом, не из какой-то приблатненной шушеры. В тюрьме никто из них не сидел, на уголовной фене не ботают. Но со всеми вопросами идут ко мне. Ну вот серьезно, как так? Иришка сделала все, от и до. Организовала прошлый конкурс, рекламный ролик забабахала в рекордно-короткие сроки, эти вот «Крученые сиськи» спланировла и все концы с концами свела. И все это на глазах и у Гарика, и у остальных. Но воспринимают они ее все равно как «девочка, водочки нам принеси!»
Хрен знает…
Получается, что горластые и скандальные феминистки не зря горланили и скандалили? И это их усилиями наше неповоротливое общество мало-мало цивилизовалось и научилось ценить за заслуги, независимо от пола?
«Это называется „испанский стыд“, — подумал я, слушая, как мужики из „Рандеву“ обсуждают выдающуюся женственность некоторых конкурсанток. — Или „кринж“, если говорить языком молодежи…»
— Так, вот мы все и порешали! — Гарик снова покачнулся и посмотрел на меня. — Не пора еще на сцену выходить? А то я уже хочу помацать мою Машу-Марусю…
— Смотри, Гарик, домацаешься, — заржал Афоня. — Жена ебе такой пистон вставит, будешь до Самары лететь и материться!
— Так это же исключительно для профессионального интереса! — стукнув себя кулаком в грудь, заявил Гарик. — Должен же я убедиться, что там все нормально, никакой ваты или, прости-господи, силикона! У меня же, в натуре, только натур-продукт! Значит и сиськи должны быть на-ту-раль-ны-е!
— Пойдем потихоньку, — прошептал я на ухо Ирине и незаметно пожал ей руку. Она встала и шагнула к двери. Я тоже поднялся.
— Что, уже пора? — всполошился Гарик. — Сейчас, погодь, мы еще накатим и погнали…
— Еще не пора, — сказал я. — Я за тобой зайду, когда будет пора.
— Так, но накатить нам это не помешает… — Гарик схватил бутылку и посмотрел ее на просвет. Лицо его стало обиженным, как у ребенка, который обнаружил, что мороженое в морозилке закончилось.
— Влад, на два слова, — тихонько сказал я и вышел за дверь.
— Ну? — спросил Влад.
— Слушай, а вы можете Гарика на сцену не выпускать? — спросил я. — А то он же ни петь, ни свистеть. Опозорится, будет потом обижаться.
— Хех, — губы Влада растянулись в ехидной улыбке. Блин, кажется, я только что подкинул в его слегка подогретый алкоголем мозг интересную идею.
— Влад? — я вопросительно приподнял бровь.
— Я понял, понял, — закивал Влад. — Все сделаем в лучшем виде!
— Значит, договорились, — я хлопнул Влада по плечу и пошел догонять Ирину. Она нервно комкала в руках салфетку.
— Слушай, а что если победительницей объявят не эту Машу, а ту, которая по голосованию жюри победила? — осторожно спросила она. — Меня сразу убьют или сначала пытать будут?
— Милая, делай, что полагается, — успокоил я ее. — Он завтра даже не вспомнит, какую Машу и за что хотел награждать.
— А если он на сцену вылезет? — спросила Ирина.
— Значит будет кринж, — пробормотал я.
— Что будет? — переспросила Ирина.
— Да ничего не будет, — засмеялся я. — Ну, наблюет в зрительный зал, всего-то и делов. Газетчики будут счастливы. И у зрителей появятся новые байки. Все нормально будет, давай, вперед. Или проконтролируй. А я из зала посмотрю. Танцоров ты классных нашла. Как они там называются? «Мартовский кот»?
— Какой еще кот? — удивилась Ирина. — Шоу-балет «Страна чудес».
— Ха-ха, даже не хочу знать, почему я решил, что они называются «Мартовский кот»! — заржал я. — Хотя…
— Клоун ты все-таки! — засмеялась Ирина, быстро меня обняла. — Спасибо за поддержку, без тебя я бы тут повесилась!
Каблуки Ирины застучали в сторону выхода на сцену. А я направился в зрительный зал. Реально, хотелось посмотреть, что там за танец приготовили эти ребята на закуску, так сказать. Костюмы я видел. И теперь меня прямо-таки любопытство сжирало, что это может быть за танец мухоморов. Ну а для чего еще могут быть красные шляпы в белый горошек?
Танец мухоморов вызвал какие-то смутные ассоциации. Вроде я уже даже видел что-то похожее, только не помню, где и когда. Танцоры кружились по сцене, сходились и расходились в сложном рисунке, а в финале замерли в замысловатых позах. И в этот момент на сцену выскочил Лев Германович, сменивший желтый пиджак на красный.
— Ну что, друзья, наш с вами прекрасный конкурс в честь женского дня подошел благополучно к своему финалу, — жизнерадостно и четко, как диктор центрального телевидения, проговорил он. — Вы уже испытываете трепет, ожидая увидеть блеск неземной красоты наших победительниц? Хотя что это я? Земной блеск! Конечно же, полностью земной!
— Дааа! Готовы! — заорали из зала.
— Тогда я передаю микрофон нашему уважаемому жюри! — сказал ведущий.
Кто-то откашлялся в микрофон. Мне с моего места было не видно, кто там вещает от имени жюри. Ирина постаралась, чтобы жюри было авторитетным, там что среди них была преподавательница хореографии из института культуры, глава дома моделей и всякие прочие представители индустрии красоты. Но сейчас говорил кто-то знакомый.
— Можно говорить, да? — сказал
