Ну блин, божок! Хотя бы не обманул тем, что я богат. Несмотря на лохмотья и чрезмерную худобу.
Хотя, думаю, он всё же ошибся. Как его там звали — Фалос.... или Велес? Лепил какую-то чушь про бояр, Великий Новгород, бла-бла-бла.
Ну и где спрашивается мои хоромы, а? Аристократы не спят на стогах с соломой. Ну разве что с крепостной девкой, да и то полати предпочтительней.
— Где он, леший его побери? — неподалеку раздался угрожающий голос.
«Похоже, ищут меня?»
Ну спасибо тебе, божок! Засунул в тело крестьянина и кучу проблем в нагрузку.
— Кажется, он у рыбацких хижин, — прошептал второй голос.
Видимо, это хозяева монет, что звенят у меня в карманцах.
Я тихо подкрался к двери — снаружи царила ночь. Из щели сарая виднелись где-то пять изрядно облезлых халуп, как будто их высек один и тот же пьяный столяр.
Стены держались только на том, что доски скреплены столбами, вбитыми в грязь. Крыши покрыты каким-то чертовым сеном, склеенным в кучу. Даже окна из дерева, и те закрыты.
Что, черт возьми, за средневековое говно? Никогда не подозревал, что такие места могут быть настолько тёмными.
За исключением редких огоньков, пробивающихся из-за домов, было абсолютно темно. Звезды сверкали, но луны просто нет.
Но я не могу здесь оставаться. Меня же схватят.
Так что сжал яйца в кулак и решил выйти. Дверь открыта на щель, и я выскользнул, стараясь не шуметь.
Эти монеты казались весом в тонну, вызывая столько же неприятностей, сколько и неудобств.
С такой кучей золота даже в 21 веке я стал бы богачом, а здесь и подавно. Но вместо радости чувствовал лишь бесполезную панику.
Каждый шаг по грязной улице — как пытка. Сердце колотится, уши напряжены в ожидании, что в любой момент кто-то заорет: «Стой, окаянный!»
Но нет, ничего. Совсем ничего.
Похоже, мои преследователи идут с берега. Их там, похоже, двое или трое. Вероятно, все выходы заблокированы, но я всё равно проверю.
Выбрал более длинную дорогу. Пройдя через темные переулки, наткнулся на лежащую собаку.
Тут мой мозг пронзило воспоминание мальчишки в чье тело я вселился.
Если бы парнишку, живущего на улице, спросили, кого он сильнее всего ненавидел, он бы ответил: собак. Они возглавляли список, наравне с домовыми.
Эти два типа существ одинаково презирались за их общие черты: невысокость, злобность и чертову волосатость. Презрение росло с годами, вместе с горем и болью, что они приносили.
Этой ночью была собака.
Она поднялась на ноги. Мы уставились друг на друга. Я в лохмотьях набитый золотом под завязку, и дворняжка на крошечных лапках.
Всего лишь один момент, и уже понял, что будет дальше. Я сократился в размерах, предчувствуя, что нас ждет. И эта зверюга меня не подвела.
Дворняжка начала лаять. Не респектабельный лай или глубокое горловое рычание. А серия пронзительных тявканий. Что было особенно мерзко в ночной тишине.
Я потянулся за камнем чтобы бросить. Как будто это сможет что-то изменить. Но она ловко увернулась. Я надеялся, что уйдет.
Но нет, она была по-настоящему собакой. И, как это всегда бывает - они делают ровно то, что хотят. А она хотела стоять там и лаять, как будто это её работа.
