перепалку моего брата Димки с его подругой Делей. Я знаю эту девчонку уже более пятнадцати лет. Наши родители дружат, но из всех моих братьев наиболее близко с ней общается Дима.
— Ты не понимаешь! — практически выкрикивает она. — Отец решительно настроен выдать меня замуж в этом году. Ты же знаешь его. Он не будет церемониться! С него станется выдать меня за какого-нибудь своего партнера-старпера. Уж лучше за тебя, Дим! — в голосе неприкрытый страх. — Ты хотя бы меня не обидишь.
— Я готов на брак, но с женщиной, которую люблю. Прости, Деля… это не ты. — Дима в шоке от того, что происходит, впрочем, я тоже.
Делин отец со сцены во всеуслышание объявляет о помолвке дочери, и для Димы с Делей это становится настоящим шоком.
— Уходи! — шипит Аделия на моего брата.
— Ты не должна разбираться с этим в одиночку, — протестует тот.
— Я сказала: уходи! — решительно произносит она и с силой толкает брата в грудь. — Сама заварила, самой расхлебывать. Это не твое дело, Дима. Только я виновата в сложившейся ситуации.
Проходит мимо меня. Взгляд — затравленный, невидящий. Вижу, как дрожат ее руки, как бледно лицо. Она даже не замечает, с какой силой кусает губы. Походка неровная, того и гляди завалится. Я шагаю вперед, подхватываю Аделию за руку.
— Что ты делаешь? — шепчет со страхом.
Можно по пальцам посчитать, сколько раз мы до этого говорили друг с другом.
— Спасаю, — отвечаю спокойно.
Мы выходим на сцену, и я прижимаю Делю к себе. О ее отце я наслышан достаточно: тот ещё мудак, у него реально не заржавеет и в самом деле отдать дочь какому-нибудь озабоченному придурку ради собственной выгоды.
Беру микрофон.
— Дамы и господа! — начинаю. — Можете поздравить нас с Делей! В ближайшее время мы планируем пожениться.
Аделия каменеет в моих руках, смотрит на меня квадратными глазами.
— З-зачем? — шепчет.
— Тебе нужен этот брак, чтобы вырваться из-под опеки жестокого отца. Мне — чтобы получить свободу в семейном бизнесе. Годик поживем и разбежимся.
Широко улыбаюсь ей и подмигиваю.
Привычный звук будильника вырывает из сна без сновидений. Поднимаюсь на локтях и осматриваюсь, хмурюсь. Распахиваю занавески, окидываю взглядом квартиру.
Понимаю: что-то не так. Вчера, когда я ложился спать, это ощущение тоже присутствовало, но я полагал, что наутро вернусь в строй и все будет привычно.
С дрянным осадком на душе отправляюсь в ванную. Стандартные ритуалы — холодный душ, чашка эспрессо. Нет, стандартными они быть никак не могут. Каждое утро меня встречал стол, накрытый к завтраку, и Аделия, которая рассказывала мне о своих планах на день.
Я делал вид, что слушаю, но все проходило мимо ушей. Что там? Спортзал, СПА, встреча с подругами? Неинтересно.
Только сейчас задумываюсь о том, во сколько же она просыпалась. Уже в семь утра Деля была при полном параде: с легким макияжем, укладкой и приготовленным вкусным завтраком. Поразительно.
До меня запоздало доходит, что я ни разу не видел жену несобранной. Пожалуй, такой она была только вчера. Без всех этих масок и натянутых улыбок.
Беру чашку с кофе и выхожу в гостиную. Снова осматриваю пространство. Черт, будто не у себя дома, все какое-то серое, безжизненное, только перекати-поля не хватает. Не могу понять, что поменялось? Деля забрала свои вещи, но ощущение, будто унесла с собой нечто большее.
Трясу головой.
Бред все это. Так будет лучше. И мне, и ей. Изначально наш брак планировался как обычный фиктивный союз на год, но вышло иначе. В какой-то момент мы настолько тесно притерлись к друг другу, что перешли грань фиктивности. Но это все равно не было браком в классическом его понимании.
Я так и не смог полюбить Делю. Пытался? Черт, нет. Полагаю, она точно так же не смогла полюбить меня, так что наш развод будет к лучшему. Найдет себе другого мужика, выйдет за него замуж.
Сердце пропускает удар, и я тру грудину. Хрень какая-то, надо бы к врачу наведаться — тридцать пять, возраст, все дела.
Заезжает водитель, везет меня в офис.
— Роман Артурович, — как черт из табакерки выскакивает Евгения.
— Женя, ты меня в могилу сведешь, — не, ну точно, надо сердечко проверить.
Моя идеальная секретарша спешит за мной с горячим кофе. Я падаю в кресло.
— Ваш кофе. — И начинает тараторить: — Артур Борисович ждет вас через полчаса. Далее встреча с фондом «Добро в руки», после двенадцати они пришлют отчет, который вы просили.
Трещит, трещит, и я киваю, слушаю.
— Жень, а закажи мне завтрак, — я голодный, просто жесть. И это для меня непривычно.
Женя растерянно моргает и поправляет очки.
— Д-да, конечно. Что бы вы хотели?
Так как теперь завтраки мне не светят, надо бы попросить Женю заказывать его на работу. После завтрака отправляюсь к отцу.
— Привет, бать, — жму ему руку.
— Доброе утро, сынок.
Обсуждаем дела и планы. Решаем проблемы.
— На сегодня, пожалуй, все.
Киваю.
— Пап, я еще сказать хотел: мы с Делей решили развестись, — говорю как бы между прочим.
Повисает гробовая тишина. Отец буравит меня взглядом:
— Кто решил? — тон ледяной.
— Деля. Я. Мы вместе. Давно надо было это сделать.
Неожиданно отец отшвыривает бумаги и словно испепеляет меня взглядом. Я впервые вижу его таким злым.
— Ты чего творишь, Рома?! Тебя никто не тянул в этот брак! Нахрена ты так с девочкой?! На качелях вверх-вниз катаешь ее, а она же любит тебя!
Завожусь.
— Не любит никто никого, — отвечаю уверенно. — Еще кто кого втянул! И вообще, это был взаимовыгодный союз!
— С хера ли?!
Воу! Распахиваю глаза.
— Вы с матерью настаивали на моей женитьбе, забыл? Вам даже было насрать, на ком, вот я и выбрал, считаю, неплохой вариант!
— Ты че, сын, офонарел? Выбрал он! Деля тебе что, племенная кобыла или ель новогодняя, чтобы выбирать? И не надо на нас перекладывать ничего, Рома! Мы тебя не принуждали. Тебе было тридцать два, а ты херней маялся!
— Какая теперь разница, отец? — выдыхаю. Сука, в грудине снова щемит. — Вчера Деля забрала вещи и ушла. Все. Разговаривать не о чем.
