не ведающая уважения мошка не вздумала укусить дремлющего хозяина леса.
– Гы! Гу!
– Ась? – заснувший уже Леший подскочил так резво, что сосна едва успела отклонить толстую ветвь, дабы владыка не снес ее темечком.
– Гу-гу, – из парящего облака малого призыва на опешившего Лешего не мигая смотрел младенец грудного возраста. Младенец требовательно повторил: – Гу-гы!
– Ась? – вопросил владыка леса, вызвав на лице младенца гримасу раздражения. – Ты кто? Тебе что-то надо?
– Гы! – последовал раздраженный ответ.
– Тебе нужна помощь? Открыть переход? – продолжил допытываться Леший.
– Агу! – недовольство с лица малыша исчезло, но он вдруг начал удаляться.
– Эй! – пока облако малого призыва не исчезло, Леший сотворил переход и шагнул в него.
***
Проявившись в своем кабинете, архангел Гавриил устало опустился на пуховый диван, закинул ноги на спинку и прикрыл глаза. После последней проверки, устроенной Ильей Громовержцем, в небесной канцелярии все еще не улегся суетливый ажиотаж. Копившаяся целую вечность документация оказалась в таком беспорядке, что ее сортировка и систематизация займет не один век. От всей этой суеты, и от осознания предстоящей многовековой рутины у Гавриила опускались руки и выпадали перья из крыльев. Хотелось вот так вот лечь на диван, закрыть глаза на тысячу-другую годков…
– Гаврик!
– А! Что? – вспорхнул над диваном, задремавший было архангел, роняя сразу несколько белоснежных перьев. Узрев расположившуюся в кресле Мару, он вновь опустился на ложе. – Что случилось, Мариночка? Снова Громовержец нагрянул?
– Нет, -простодушно улыбнулась женщина. – Илюшенька отбыл с инспекцией на другие уровни. На небесах он теперь не скоро появится.
– Да? – у Гавриила отлегло от сердца. – А, ну да. А ты по какому вопросу?
– Я, Гаврик, по поводу того Кощеева дубля, которого мы в новорожденного вселили.
– Чего опять не так? – недовольно поморщился крылатый небожитель, вспоминая о хлопотной душе, из-за которой как раз и устроил шмон Громовержец.
– Когда-то кто-то, возможно, сам Создатель, сказал, что мы в ответе за тех, кого породили, – наставительным тоном произнесла продолжающая улыбаться Мара. – Понимаешь, Гаврик?
– Нет
– Ну, и ладно. Я хочу, чтобы ты поставил маячок на тот мир, где родился младенец с душой Кощея, дабы он не затерялся среди других миров.
Зачем тебе это?
– Понимаешь, Гаврик, – женщина прижала руки к груди, – до сих пор я создавала только морфейчиков. Кощей тоже вроде бы как морфейчик, только уплотненный до материального состояния. А этот младенец, он же настоящий человечек. Это мой первенец. И я хочу периодически видеть, как складывается его судьба. Понимаешь?
– Зачем? Ведь ты не имеешь власти в материальном мире? А я на твои авантюрные идеи больше не поддамся, Мариночка. Мне еще с давешним разносом от Ильи разгребаться и разгребаться.
– Фи, какой же ты скучный, Гаврик, – наморщила носик повелительница морфея. – Я же просто хочу наблюдать за нашим, между прочим, общим созданием.
– Ох, подведешь ты меня под монастырь, подруга, – архангел, кряхтя, поднялся с дивана.
– Куда подведу? – тонкие брови женщины удивленно поднялись.
– Не обращай внимания. Это я у людишек присказок нахватался, – отмахнулся Гавриил и поднял руки. Воздух перед ним сгустился и завихрился, образовывая голубую сферу. Архангел вдруг нахмурился и, пристально всмотревшись в сферу, озадаченно вопросил невесть кого: – а это что еще за червоточины?
– Что там такое? – заглянула через плечо Мара.
– Да будто бы кто-то шастает из ентого мира в какой-то другой. Непорядок это. Не дай Создатель, узрит Громовержец…
– Не поминай Создателя в суе, Гаврик, – укоризненно покачала головой собеседница.
– Ладно, не досуг мне ныне с этим разбираться, – пропустил мимо ушей ее слова небожитель. – Окутаю до поры ентот мирок завесой, дабы пресечь всяческие проникновения извне. Дойдет время, разберусь с нарушителем.
Сфера поблекла и исчезла.
– Маячок-то поставил?
– Поставил, Мариночка, поставил. Мне теперь и самому ентот мирок интересен.
Глава 1
Шагнув вслед за младенцем, Леший невольно поморщился от насыщенного множеством неприятных запахов воздуха. От ударившего в ноздри смрада, он даже не сразу заметил того, кто творил к нему малый призыв. А когда увидел, то молодая женщина, держащая на руках того самого спеленутого младенца, уже скрывалась в некой ярко-желтой скорлупе. Скорлупа зарычала диким зверем, еще больше испортила воздух целым облаком смрада – куда там обитающим во владениях Лешего болотникам – и резво помчалась по каменной дороге, мощеной столь идеально, что даже острый глаз владыки не узрел ни единого шва между пепельно-черными каменными плитами.
Опешивший Леший проводил взглядом умчавшуюся скорлупу, опустил взор в грязную лужу, через которую младенец творил призыв, и растерянно почесал затылок.
– Эй, вонючка, ты как тут оказался? А ну вали отсюда, бомжара! Здесь стерильное медицинское учреждение!
Леший обернулся на властный голос, ожидая увидеть могучего витязя, и удивился еще больше. На него взирал высокомерно человечишко весьма убогого вида. Круглое гладко выбритое лицо с по-старушечьи дряблыми вислыми щеками. Реденькие волосы на лысеющей голове больше походили на пушок только что вылупившегося птенца. Впалая грудь и большой, словно у бабы на сносях, живот. Короткие ноги важно расставлены. В правой руке короткий черный жезл, напоминающий фаллос пещерного дракона. Одеяние на человечешке диковинное – темно-синяя рубаха заправлена в такие же темно-синие портки, опоясанные широким кожаным ремнем. Взгляд высокомерный – не каждый государь так на свою челядь взирает.
Владыка леса еще раз окинул взглядом дивного человека, пытаясь определить, к какому сословию тот принадлежит? Кто же при таких чахлых телесах может вести себя столь важно? Разве что колдунишка какой? Да нет, не видно силы в этом убожестве. По крайней мере той силы, которая дала бы право на такое высокомерие. Да и будь в нем колдовская сила, разве б не узрел он перед собой владыку?
И тут до Лешего дошла таки истина. Он даже хлопнул себя ладошкой по лбу. Ну конечно, можно было сразу догадаться, как только черный фаллос в руках у убогого узрел. Убогий это и есть! Только убогим даровал Создатель право взирать свысока на всех без исключения. А почему не в рубище а в одеждах диковинных? И то понятно – человечишко из тех убогих, что в шуты к князьям-государям приняты.
Осознав, кто перед ним, Леший окинул взором не менее диковинные владения, у ворот коих оказался. Все говорило как о могуществе хозяина высившегося перед пришельцем то ли, замка, то ли дворца, так и о скудности его души. Могуществом веяло от каменной громады в цельных пять поверхов, да с забранными цельным стеклом окнами в сажень высотой и полторы сажени шириной. Видно, не опасается врагов хозяин, коль вместо бойниц в его замке такие огромадные окна,
