Взгляд Ниме сам собой обратился к Старейшему. Тот сидел с закрытыми глазами и беззвучно шевелил губами. Сухие руки вцепились в борта гондолы, словно он боялся. А может быть, и в самом деле боялся, но даже свой страх использовал рационально: слабость, показанная открыто – уже сила. В этом Ниме убедился еще давно, когда добывал для Старейшего записи шаманских ритуалов. То задание стоило ему седых волос и кошмарных снов, не говоря уже об остатках веры в истинность Карума. Не может быть истинным бог, дети которого – зурги. Но мертвый бог куда лучше живого: он не обвинит своих жрецов во лжи.
Тогда Старейший обещал сделать его род не десятым, а четвертым – и Акану войдут в совет Девяти: Владетель, четыре жреца, четыре воина. Мечта пятнадцати поколений: подняться до Высших, получить право на долгую жизнь и магию. Ниме делом доказал, что он достоин. Достойнее тех бездельников, что протирают задами кресла из слоновой кости.
Единственно, не успел найти Глаз Ургаша, но ведь почти вышел на след! И тут этот вызов на острова… что надо Старейшему?
– Не гадай попусту. – Старейший скрипуче рассмеялся, седые косицы с обеих сторон от морщинистого лица затряслись, и без того узкие глаза сощурились. – Все узнаешь в свое время. Кстати, у меня подрастает любимая внучка, истинный цветок персика. Я отдам ее главе рода Акану. Через год, как ей исполнится пятнадцать.
Ниме тяжело сглотнул. Год, всего год. Отцу семьдесят, он может прожить еще десяток лет. Но глава Высочайшего рода должен быть зрел и полон сил. Сорок шесть – это прекрасный возраст для того, чтобы сесть по правую руку от Владетеля.
Тросы над головой заскрипели, гондола замедлилась и повисла рядом с открытой площадкой на каменной башне. Под ногами буйствовала бело-розовая пена Потаенных Садов: канатная дорога предназначалась лишь для жрецов и приближенных Владетеля, прочие же, включая высокородных, шли обратно пешком или могли за плату прокатиться на ослике: носилки, как и черные шелка, разрешались только Высочайшим.
Выскочив первым, Ниме подал руку Старейшему. Тот выбрался и остановился, задрав голову.
– Наш бог велик, и когда-нибудь он вернется к нам, – звонко и четко сообщил он зеленой горе с плоской вершиной и редким облакам в небе.
Ниме также звонко повторил за ним формулу веры, про себя добавив вторую часть, формулу власти: «но мы не будем его торопить, ибо негоже смертным мешать бессмертным вкушать покой, а с делами земными справимся и сами».
– Нам туда, – спустившись по винтовой лестнице, Старейший кивнул на дорожку, ведущую обратно к горе, в противоположную от дворца Владетеля сторону.
Короткая прогулка по Потаенным Садам доставила Ниме истинное наслаждение. Деревья, горки и купы бамбука расположились в видимом беспорядке, но идеальной соразмерности. Извилистые тропинки напоминали о диком лесе, манили прохладой мшистые гроты, и журчали ручьи под горбатыми мостиками. Любопытные мордочки лис выглядывали из-за камней. Пели флейты и лютни, юные девы с расписными зонтиками прогуливались по галереям над лебедиными прудами. Этой гармонии и утонченности ему так не хватало на континенте! Высокомерные маги не умеют ценить хрупкой красоты, сделанной человеческими руками.
К беседке Ниме подошел умиротворенным и просветленным. Склонился перед жизнерадостным упитанным мужчиной лет тридцати, которому две юные девы массировали ступни. На гладком желтом черепе Владетеля был вытатуирован цветок груши. Ниме дождался, пока Владетель велит ему подняться и сесть на скамеечку, жестом отошлет дев…
– Благовоспитанный юноша, – хмыкнул Владетель. – Думаешь, он справится?
– Несомненно, – кивнул жрец. – Ниме сен Акану достоит стать первым сен-хо Акану.
– Что ж, юноша… – Владетель обратил на Ниме пронзительный взгляд. – Мы довольны тем, какого союзника вы нашли нашему государству. Одно это стоит нашего благоволения. Но чтобы этот союзник был нам верен, мы должны иметь то, чего он желает.
Ниме подобрался: привезти императорскую корону? Нет, это было бы слишком… бессмысленно. Но что еще он желает? Его душой владеет лишь одна страсть – и она зовется властью.
– Я вижу твое рвение, и это похвально. – Владетель кивнул и усмехнулся. – Ты привезешь ее сюда. Ко мне. А поможет тебе вот это.
В пухлой ладони сверкнуло кольцо, массивное, золотое, с алмазом чистой воды. Тлен и ладан. Ниме невольно передернулся: ему еще не приходилось встречать амулета такой силы. Он взял протянутое кольцо, вопросительно глянул на Старейшего.
– Ты прав, Ниме, – кивнул тот. – Это моя работа, и я ею горжусь. И это тоже.
Старейший подал ему мешочек на шнурке.
Упав в мешочек, кольцо перестало источать опасный аромат. Что ж, значит, имперские маги его тоже не почуют.
– И что я должен привезти?
Владетель и Старейший переглянулись, помолчали. Затем Владетель назвал имя – но лучше бы, право слово, он потребовал украсть у императора корону.
– Деньги, мандат Божьего Ока, все будет. Что и кому ты будешь врать, не имеет значения. У тебя год, Акану. Ни днем больше. – Из голоса Владетеля исчезло добродушие, и Ниме увидел того, кем и был Владетель на самом деле: древнюю кровожадную тварь, пожирающую души. – Истинный бог вернется. Это говорю я, голос его.
Дрожь пробрала Ниме, словно он оказался снова на вершине горы, на пронизывающем ветру. Облака под ногами лизали скалы, и мертвый бог снова был жив…
– …отпразднуем свадьбу. Акану? – скрипучий голос Старейшего вернул его из наваждения. – Ты выглядишь так, словно тебе явился Карум. Нельзя столько поститься. Молодому мужчине это вредно!
Старик рассмеялся.
– Да, наш дорогой наставник прав, – улыбаясь, кивнул Владетель. – Откушай с нами, сен-хо Акану.
Узкий луч солнца, протиснувшись сквозь крышу из бамбука, осветил цветок на лысине Владетеля: очередного безымянного мальчишки, опоенного дурманом и роскошью, бездумно послушного жрецу. С чего Ниме вдруг показалось, что он – тысячелетний упырь и воплощение мертвого бога? Чушь. Привидится же такое. А называться сен-хо, оказывается, очень приятно.
Глава 2. Убийство на улице Серебряного Ландыша
Подобает слугам Моим помнить, что Я берегу их, люблю и забочусь о них. Но так же подобает слугам Моим не зевать и действовать самим, ибо наградой за слабость и лень будет гнев Мой.
Канон Полуночи2 день журавля. Суард
Себастьяно бие Морелле, Стриж
Красивого полета из окна не получилось. Крылья растаяли на третьем же взмахе, и Стриж свалился в уже знакомые кусты хмирской айвы под окнами Шуалейды.
– Проклятье, – прошипел он, выдираясь из колючек.
У сюртука оторвался рукав, сорочка превратилась в лохмотья, неудобная туфля застряла где-то в гуще ветвей, а чтобы мало не показалось, пошел мелкий холодный дождь. Содрав вторую туфлю, Стриж запустил ее в стену башни и, поминая шиса, устремился прочь от дворца. Как ни странно, Лес Фей не стал водить его кругами и морочить голову. Тропа мягко стелилась под ноги, листья одобрительно шелестели, заглушая плач дождя.
