не лезу! Джагет за меня жизнь отдал, и я тепереча намерена за двоих жить! Нет, даже за четверых! Еще за сыновей, которые не успели из проклятой шахты выбраться!
– Ты словно из железа сделана, Ульха! – Пруст стыдливо двинул в сторону недопитый стакан самогона.
– А ты чем хуже меня? Кто тебе сказал, что ты не кремень? – Ульха уставилась на собеседника немигающим взглядом. – Разве только ты сам! – гномиха презрительно скривила губы и отвернулась.
Удивительно, но даже ее немного сутулая спина выражала пренебрежение. И тут вдруг внутри Пруста что-то как будто щелкнуло. Словно встала на место невидимая пружина, и снова вдруг заработал разладившийся механизм.
– Ульха, ты покажешь мне, как управляться с младенцем? – тихо спросил гном.
Гномиха, подошедшая к кричащему из люльки свертку, на секунду замерла, а после искоса глянула на Пруста и бросила через плечо:
– Да уж не оставлю! – хмыкнула она и взяла на руки младенца.
Так Пруст и остался в Острожных краях. Сначала сына растил, а потом не мог оставить старую Ульху одну. Тяжело бы ей стало без помощи. Она хоть и крепкая гномиха, да и хозяйство у нее небольшое, а все же годы берут свое. Никого-то они здоровей и моложе не делают. Да и Троста, сына Пруста, Ульха любила как родного. А уж потом Пруст и сам привык и к этим краям, и к новому земледельческому ремеслу.
Со всем гномьим старанием принялся он вести хозяйство. Научился выращивать крупные корнеплоды, разноцветные перцы, сочные помидоры, длинные пупырчатые огурцы. Посадил фруктовые деревья – и богатый урожай дополнился ароматными яблоками, сладкими вишнями, вкусными персиками. Стал делать забористый грушевый сидр. Со всех Фарерских земель съезжалась к гномам, а к Прусту в особенности, когда приходило базарное время. От покупателей всегда отбоя не было.
Фрост почесал крепкой мозолистой ладонью нос, отвлекаясь от воспоминаний. Эту историю ему перед смертью рассказал отец. Тросту тогда пятьдесят шесть весен всего минуло. Отец, как и дед, рано ушел из жизни. А матери Фрост и не видел никогда. Она повторила судьбу бабки: умерла при родах. Отчего-то с той поры, как гномы поселились в Острожных краях, их продолжительность жизни упала. Видно, горный воздух действовал на их здоровье как-то по-особенному…
А еще Трост вручил сыну железный прямоугольник, размером не больше ладони. Прямоугольник был тонкий и гибкий, легко гнулся в крепких пальцах Фроста, но вот что странно, сломать его было попросту невозможно.
– Это железо из Скалистых гор, – сказал тогда отец. – Больше такого не добыть. Сам знаешь, на месте нашего дома сейчас образовалась бездна. Так вот, сын, ты должен быть, как эта пластина. Под напором жизненных перипетий склоняться в ту или иную сторону, легко подстраиваясь под создавшиеся обстоятельства. Но вот сломаться ты не должен никогда. Моему отцу и твоему деду в трудную минуту помогла старая Ульха. Однако такие друзья встречаются не всегда. Помни об этом!
Фрост потянул за шнурок и вытянул из под рубахи ту самую пластину. В который уж раз он принялся ее разглядывать. Неожиданно солнце перестало светить, и на гнома упала сумрачная тень.
– Это что еще такое? – недоуменно спросил он вслух. – На небе ведь ни облака не было!
Фрост поднял вверх голову – и его глаза округлились, а рот сам собой широко открылся. Небо закрыли беспорядочно кружащие громадные тени, отчего солнце безропотно померкло. Несмотря на приличное расстояние, Фрост мгновенно ощутил идущую от них волну разрушительной силы и неотвратимой угрозы.
– О, великий Гадрук! Да быть того не может! – враз осипшим голосом прошептал он и попятился к дому. – Белый Предел проснулся! Все-таки вернулись, будь они прокляты!
***
Они летали над Острожным краем, и не было им числа. Северные драконы Белого Предела вновь заявили о себе. Спустя три столетия тишины и покоя они вернулись в Объединенные Фарерские земли.
Фрост чуть ли не кубарем влетел в дом и трясущимися, будто от старческой немощи, руками захлопнул тяжелую дубовую дверь, а после все теми же непослушными ладонями задвинул металлический засов. Но что драконам та дверь? Так, щепка, которая мгновенно вспыхнет, стоит им дохнуть пламенем. Как, впрочем, и сам дом.
В голове Фроста настойчивым молоточком стучала беспокойная мысль: «Надо предупредить остальных гномов! Надо предупредить остальных…». Фрост замер у двери и нерешительно взглянул на массивный засов. Но куда там! Заставить себя отпереть дверь и вновь показаться врагам он просто не мог. Не мог и все тут! При одной только мысли о драконах кровь мгновенно прилила к голове, в глазах заплясали красные круги, а сердце начало бешено колотиться где-то в горле. Фросту даже показалось, что стоит ему лишь слегка приоткрыть рот, как сердце, словно испуганный заяц, стрелой выскочит наружу.
Краем глаза Фрост заметил мелькнувшую в окне гигантскую крылатую тень. Ноги гнома тут же предательски подогнулись, и он сам не успел сообразить, как плюхнулся задом на дощатый пол.
– Убежище… – натужно простонал Фрост, – Убежище!.. Я должен до него добраться…
Не в силах подняться, он уперся руками в гладкие, крашенные желтой краской доски, и, как ему самому казалось, медленно, непростительно медленно, пополз вглубь дома. Фрост чувствовал себя червем, что копошится на одном месте и никак не доберется до спасительного укрытия. Такого близкого, но в то же время неимоверно далекого. Вот сейчас огромный сапог, а точнее драконья лапища наступит на дом – и ничего-то от Фроста не останется! Ах, нет же! Зачем ему наступать, когда стоит сделать всего один огненный выдох, и от противника останется лишь дымящее воспоминание!
– Ну же! Давай! Еще немного… – как мог подбадривал он себя, – Осталось-то буквально несколько шагов… Неужто не сдюжишь и… – тихий голос гнома заглушился громоподобным рыком, раздавшимся, казалось, сразу изо всех углов.
Рык тут же повторился, а после был еще странный звук, не знакомый гному. Похожий то ли на шум деревьев, какой бывает при сильном ветре, то ли на сход снежной лавины, то ли еще на что. Однако после этого крыша родного дома, построенного еще дедом, бойко занялась ярко-оранжевым пламенем. Его длинные языки, словно гибкие щупальца огненного чудища, стремительно расползались по сторонам.
Фрост вздрогнул всем телом, когда в двух шагах от него рухнула толстая балка. Это, наконец, вывело его из тупого оцепенения, и он резво, будто молоденький гномчик, хотя и тридцать шесть весен для гнома это не срок, подскочил, уверенно встав на ноги. Оставшийся до убежища путь – там всего-то нужно было пересечь маленькую комнатенку, пройти арку и повернуть
