спорных сторонах советской эпохи, которые мы оставим историкам, был один фактор, способствующий стабилизации психики после войны. Это участие в труде. Человек послевоенной эпохи не воспринимал себя как наёмника с «билетом в один конец», который не может влиться в гражданскую жизнь и который поэтому после одной войны уходит на очередную. Воевали, чтобы вернуться к мирной жизни.
Специалист по психологии войны Алексей Захаров отмечал, что после Великой Отечественной войны фронтовик обладал высоким статусом в обществе. Ветераны воспринимались как герои, и после войны они восстанавливали страну, им было куда приложить навыки, полученные на фронте[1].
Вернувшись с фронта, и мужчины, и женщины получали образование, осваивали профессии[2]. Так проявляла себя бодрая творческая доминанта, способная сформировать иммунитет к совокупному процессу, названному ПТСР. Как именно работает эта доминанта — об этом и рассказывается в книге «Щит веры».
Эта книга не только о войне, но и о том, как страна встретит тех, кто по её зову принял участие в боевых действиях. Кем вернутся они? Психически повреждёнными, склонными к алкоголизации, наркотизации и к проявлению насилия? Или теми, кто, приобретя на фронте уникальный опыт принятия решений в экстремальных ситуациях, сможет помочь стране совершить прорыв в экономике, культуре, образовании?
От нас с вами, от того, как мы воинов встретим, от того, сумеем ли мы их понять, отчасти зависит, выпадут ли они на обочину жизни или станут локомотивом, который пойдёт вперёд. Ведь исследователи отмечают, что «наиболее значительный вклад в развитие ПТСР вносят два фактора — недостаток поддержки от семьи и друзей после возвращения домой и продолжительность пребывания в боевой обстановке»[3].
Опыт войны в Афганистане показал, какой вариант развития послевоенной жизни вернувшихся с фронта является нежелательным. Демобилизованные солдаты натыкались на «шипы». Их взгляды сформировались в той обстановке, которая была неведома их невоевавшим сверстникам. Вернувшиеся «стали „другими“ — чужими, непонятными, неудобными для общества, которое отгородилось от них циничной фразой: „Я вас туда не посылал!“ И тогда они стали, подобно ветеранам войны во Вьетнаме, замыкаться в себе или искать друг друга, сплачиваться в группы, создавать свой собственный мир. Сначала ещё была надежда привыкнуть, вписаться в обычную жизнь, хотя никто так остро не чувствовал свою неприспособленность к ней, как сами „афганцы“»[4].
Складывалось впечатление, как отмечал один исследователь, что общество, отворачиваясь от ветеранов войны, ставит их в такие условия, при которых они начинают искать специфические способы применения своих навыков. А именно там, «где, как им кажется, они нужны, где их понимают и принимают такими, какие они есть: в горячих точках, в силовых структурах, в мафиозных группировках». До 70 % «афганцев» готовы были вернуться на войну. Как пишет данный автор, они хотели на войну, «потому что так и не сумели с неё вернуться»[5].
Но ведь всё может быть иначе! И о том рассказывается в книге «Щит веры».
«Ты ни в чём не виноват?» Поиск пути: как остаться человеком
Книга построена на определённых принципах. Истории, которые в ней приводятся, подобраны с определённым смыслом. Погружаясь в них, человек строит своё мировоззрение. Развивается то, что академик И. П. Павлов назвал второй сигнальной системой, активность которой и позволяет преодолеть условия, ведущие к ПТСР.
Основную идею книги «Щит веры» можно выразить словами из работы «Этика войны в странах православной культуры»[6]. Главной задачей этой работы являлся ответ на вопрос: как оставаться человеком в нечеловеческой ситуации? Сама постановка такого вопроса уже отличается от подходов, распространённых в англо-саксонском мире и предлагающих то или иное обоснование войны. (При подобного рода обоснованиях могут постулироваться какие-то цели войны, иногда надуманные. Так, в документальном фильме «Дрон» (2014) военнослужащий, оператор боевого дрона, рассказывает, как на свои сомнения по поводу уничтожения мирного населения услышал ответ, что таков замысел Бога. Понятно, что в данном случае некто просто эксплуатировал идею Бога.) Также в англо-саксонском мире используются подходы, которые навязывают «регламентацию поведения комбатантов[7] на основе абстрактно понимаемых прав человека».
Так, в книге Ишмаэля Биха «Завтра я иду убивать. Воспоминания мальчика-солдата»[8] содержится множество описаний бессмысленных убийств, которые были совершены им, в том числе в состоянии наркотического опьянения, во время войны в Африке. Он попал под амнистию. В книге не приводятся сцены изнасилования, видимо, по той причине, что совершивший изнасилование подлежит суду как нарушивший права человека. Кто провёл эту грань: уничтожившего людей в состоянии наркотического куража — амнистировать, а изнасиловавшего — осудить как преступника? В случае прекращения военных действий военнослужащие возвращаются домой. Но если во время боевых действий военнослужащий принимал участие в конкурсе: кто наиболее профессионально перережет горло военнопленному — и гордился победой в нём — это преступление или нет? Ишмаэль победил в таком конкурсе.
После войны ему сказали, что он «ни в чём не виноват», что он просто мальчик, которого втянули в войну. Но почему мальчик, гордящийся тем, что профессионально перерезал горло военнопленному, — это «просто мальчик, втянутый в войну»? А если, например, под давлением своих «коллег» он присоединится к изнасилованию — это уже военный преступник? Ведь, согласно логике протокола, он в том и в другом случае — втянут? Понятно, что данный пример приводится не в отношении всех случаев, с которыми сталкиваются профессиональные военнослужащие, — речь идёт о частной ситуации. Этот пример — комментарий к той мысли, что в данном случае грань, разделяющая поступки по обе стороны, проводится чьей-то ручкой на листе бумаги. Но чтобы выжить и не стать заложником ПТСР, человек должен чувствовать эту грань в себе, и тогда у него будет шанс её не перейти. Возможность сохранить психическую цельность появится, если человек будет стремиться оставаться человеком. А остаться человеком он сможет, если будет чётко понимать, что значит — быть человеком. То есть у него должны быть чётко определённые ценности, за которые он будет держаться.
Авторы книги «Этика войны в странах православной культуры» исходили из представления, что ценности не столько декларируются и записываются, сколько «воплощаются» и «проживаются» в конкретных ситуациях. А потому к процессу формирования ценностей стоит подходить не через навязывание нормативных установлений. Ценности стоит изучать на основе
