с МГУ, на худой конец.
Без уверенности Бека вообще с ума бы сошла: «Аля, поступишь на факультет с доктринальным, научным образованием. Спокойно окончишь, без шума и пыли. Поверь, с твоей светлой головой и со мной рядом точно окончишь, обещаю! Потом уже занимайся чем душе угодно! Писать ты сможешь с любым образованием! А экономистом или юристом работать только со специализацией, магистратурой или бакалавриатом в крайнем случае!»
Без гениального программиста, студента МГТУ им. Баумана, писаного красавца-спортсмена, а также моего парня по совместительству, Дениса Бек-Назарова и его волшебного «заземлителя» точно кукухой поехала бы, к гадалке не ходи! Вернее, «полетела». И прямо на легальные (или не очень) антидепрессанты.
Денис – мой остов, стена и кнут с пряником (в прямом и переносном смысле).
Рекомендации Дена по «жизнеприменению» стали всё чаще носить добровольно-принудительный характер. Прямо как в сексе.
Но то, что возбуждает в постели (до дрожи, мурашек, истерики и множественных оргазмов)… О чём это я… А-а-а… его стиль, условно говоря, «общения» в реальной жизни накладывает кучу отпечатков. Забота заботой, а под конвоем ходить уже не так романтично.
Хотя Бека понять можно. После всего, что случилось и как это случилось, я бы тоже от себя ни на шаг.
Хорошо, что ума хватило про препода-извращенца ему не рассказывать. Не надо это. Никому не надо. Наверное.
С другой стороны, держать в себе адски тяжело. Ещё тяжелее видеть Лукьяненко по понедельникам и средам на парах по теории и практике перевода. Переживать каждый раз то, как этот извращенец засовывал руки в топ, под юбку, во все мыслимые и немыслимые места, а я сидела как замороженная и не могла пошевелиться. От слова «совсем».
Эта скотина усиленно делает вид, будто меня не существует. Несмотря на все потуги абстрагироваться, легче не становится. Только больше хочется взять обглоданный годами и учениками школьный металло-деревянный стул и к-а-а-а-ак заехать Алексею Николаевичу по его противной, наглой, лоснящейся роже. Усы сбрил, ещё больше стал похож на маньяка-педофила. Чтоб он провалился.
Если б не Дашка, забивала бы только в путь. С ней всегда есть о чём потрещать, чем отвлечься на уроке, отключить все мысли, голову отключить. Пускай ненадолго, но перестаёт мутить и морозить. Ярость бешеная немного отступает, и на том спасибо!
Во время наших с Дусей утренних летних забегов на канале нащупалось бессчётное количество общих тем, совместных интересов и точек соприкосновения.
Поэтому не странно, что мы не перестали общаться после каникул. Самое страшное не случилось. Теперь в гимназии из «Божественной комедии» не только «Ад» и «Чистилище», но и «Рай» случается.
В основном на переменах. Особенно когда мы всей честной компанией идём «постоять» с нашей компактной, красногубой язвой Ксюшей Левиной за школой, пока та не накурится, Маруся не нанудится про вред табака и дохнущих несчастных лошадок, спортсменка, блондинка, светлое наивное существо Дашка не наржётся над их препираниями, а я не наумиляюсь тому, какие всё‑таки они у меня кайфовые».
– Левина! Мы все с тобой станем пассивными курильщиками! Своё здоровье гробь, а нас в это не втягивай! – надулась и тряхнула огромной русой копной Машка.
– Девочка моя, тебя за косу никто не тянет из душного здания «заведения для ума предрешённых»! Ножками своими ровными, стройными по доброй воле сюда топаешь! – отбрехалась, смачно затягиваясь тонкими с ментолом, Ксю.
– Так я по привычке безнадёжно верю в твою сознательность! Но начинаю догадываться, что зря! Бросишь у меня, дожму! – ещё ехиднее прошипела Мария Фельдман.
– Алла, ставки делать будем, кто кого? Или на зеро? Что думаешь? – прыснула милым детским голосом Дарья Душицкая.
– Я, пожалуй, при своих! Азартные игры пока не моё. Прививка с лета. Погнали обратно уже, ещё куртки вешать, на четвёртый переть в крыло иностранных языков. А. Б. ждать не любит и не станет. Сами знаете!
– А мне повезло, у меня сейчас история, на первом. По-сплю-ю-ю-ю… Туши уже дрянь свою, курилка картонная, люблю тебя! – по-матерински сверху обняла Маруся Левину.
88
Кроме сумасшедшего загруза учебными процессами (разной степени занудности) и необходимости отчитываться о проделанной работе первому «киборгу» Бек-Назарову, облагодетельствовавшему человечество в моём, почти уже не прыщавом лице (если не считать ПМС), масла в огонь «ведьминского» костра щедро долил Горбач.
Додолбал‑таки своими звонками и «подкарауливанием» перед качалкой. Даже сам тренироваться начал: ходит по «Атлету», пыхтит, переваливается от тренажёра к тренажёру, Сашу, качка чёрненького своего, слушается. Бесит гад. Сил нет. Каждый приход, прости господи, Тёмыча в спортзал ознаменовывается неизбежным диалогом до, в процессе и после тренировок.
Теперь почти спокойно реагирую, даже отвечаю АраГору что‑то.
Слава богу, Ден на стадионе «Металлист» занимается! Увидел бы придурка, теперь бы точно прибил. Узнал бы, что мы с Артёмом в принципе парой слов перекидываемся, страшно подумать, чем бы для всех дело кончилось.
Самое удивительное, что я сначала бесилась, трясло, челюсти от злости сжимались при виде мудака.
Первый наш разговор перед залом до сих пор в памяти стоит.
Подкараулил у входа в женскую раздевалку. Ну как подкараулил, честно позвонил и заявил, что будет ждать. Даже время назвал. А ты, Аля, взяла и пошла! Не перенесла, не поменяла планы. Потащилась. Зачем? Отличный вопрос!
– Алла, здравствуй!
– Артём! Видеть тебя не хочу. Повторюсь: чего надо?!
– Поговорить. Объяснить. Да, я знаю, мудак. Но это не отменяет того, что ты потрясающая. Нет никаких мне грёбаных оправданий. Только если бы мы оба ничего не чувствовали, ничего бы и не было.
– Да что вы говорите, Артём Алексеевич, а я думала, финансовая сторона вопроса и дармовой адреналин от спора с Лоем начисто ваш мозг, и без того скудный, выели, вымыли и черепушку высушили!
– Есть такое. Но опять же, это не отменяет наших общих переживаний, опыта, тонких взаимоотношений. Ты мне близкий человек…
– А ты мне НЕТ! Ты мне мудак, которого я вычеркнула на хрен из книги своей жизни и общего бытия!
– Легко тебе. У меня не так. Мне тебя не хватает. Как человека в той самой пресловутой, дерьмовой и скучной (без тебя, между прочим) жизни. Родного человека. И если ты когда‑нибудь сможешь со мной просто поговорить… – тон вроде и виноватый, а глаза у кудрявого засранца хитрые. Красивые глаза. Ненавижу.
– Ходим по кругу… следующий виток разноцветной игрушечной спиральки! Только запутанный – капец! Не разгребёшь, Тёмыч!
Перебиваю АраГора постоянно. Чё так бомбит?
– Давай новую начнём. Как друзья?
Он издевается?
– Фиговый из тебя друг! Только Матушкин, дебильный сапог, твоя пара! Давно хотела сказать –
