по слову выспрашивать?
— Мне нужен один дар. Очень сильный.
— Камень., — начала было я.
— Камень есть, — перебил меня ярл, а затем встал с трона и подошел к столу, выкладывая на гладкие доски…
— Лабрадорит, — констатировала я. — Ты мир захватить, что ли, хочешь, Агвид?
Явленный моему взору камень величиной был с кошачью голову, и даже в тусклом свете факелов на дальних стенах отливал в глубине то синим, то зеленым, как рыбья чешуя на солнце.
— Старею с каждым днем. А соседи с каждым днем наглеют. А сын мой… Сама знаешь. Для него хочу.
— И где же ты дар такой нашел?
Ярл взял камень обратно в руки, покрутил задумчиво, а затем изрек:
— Веледар.
— Что? Совсем ума лишился?!
— Попридержи язык, ведьма, — поморщился Агвид. — Я тебе многое с рук спускаю, на многое закрываю глаза и терплю в своем государстве. В каком другом месте ты бы уже на хворосте танцевала.
— Идти в Веледар не лучше, чем на костре гореть.
— У тебя выбора нет, — покачал головой ярл. — Пойдешь. И принесешь мне дар. Иначе сгною тебя, даже жечь не стану. Замурую у себя темнице, только окно тебе оставлю. На небо смотреть будешь…
— Брось, Агвид. Чем я перед тобой так провинилась, что ты меня на верную смерть отправляешь? Или недостаточно долго жену свою любишь под действием моего зелья? А может кони твои не самые быстрые стали? Так я заговор обновлю…
— Ты полезна, — поморщился ярл. — Спору нет. Но дар мне нужен. Достать его только ты сможешь. Я тебе войско дам, доведут.
— Дойти до Веледара не проблема. Проблема из него выйти.
— Я в тебя верю, — хмыкнул он.
— Тебе в бога верить положено, — не удержалась я. — А ты с ведьмой якшаешься. А теперь сгубить меня надумал? Не боишься?
Ярл припечатал меня к месту тяжелым взглядом, а затем неожиданно подошел совсем близко, так, что я невольно отшатнулась.
— Другие пусть боятся. Я знаю твой дар и знаю его границы, — рукой он ухватил меня за подбородок, заставляя взглянуть в серые, холодные глаза. — Бусы у тебя любопытные, — рука сползла ниже и коснулась украшения на моей шее: авантюрин, агат и лабрадорит, небольшой совсем, в центре, вытянутой каплей. — Думаешь, я не знаю, что ты на своей груди носишь? Много ты украла…
— Не украла, — сквозь зубы процедила я, отбрасывая его руку. — Люди сами отдавали.
— Ты же знаешь, что все равно нельзя, — Агвид выпрямился и брезгливо вытер руку о свой кафтан. — Я могу судить тебя и запереть на весь остаток твоей жизни, ведьма. Или сделай, как я прошу. В этом случае у тебя есть шанс… Я тебя отпущу со службы, даже содержание назначу. Будешь жить, припеваючи.
— Я только с заказа, ты же знаешь.
— И что?
— А то! За мной ближайшие девять дней призрак таскаться будет. Жди.
— Времени нет. Я дам тебе людей…
— Почто мне твои люди? Они от меня шарахаются, как от чумы. Сами же в ближайшем болоте и утопят.
— У меня есть один человек, — задумчиво протянул Агвид. — Только его уговаривать надо. И делать это тебе придется самой. Или ступай в Веледар одна. Тебе решать.
— И где же он, твой человек?
— Велю Вадиму тебя проводить, — вздохнул ярл, а затем снял с пояса тяжелый кошель и швырнул мне. — Это на выкуп.
— Ты что, отправляешь со мной раба?! — возмутилась я, вскакивая с лавки. — А дар то тебе точно нужен? Или просто выслать меня решил?!
— Иди, ведьма, — улыбнулся Агвид. — И довольствуйся тем, что имеешь. Иначе я лишу тебя всего.
Глава 2
Вадим вел меня через рынок, и, надо сказать, передвигаться по городу в компании стражника было куда сподручнее, чем одной: зеваки лишь зло косились в мою сторону, не смея раскрыть рта, ворье не покушалось на мой кошелек, и даже вездесущие торговцы старались зазывать покупателей потише. А, нет, все ровно как всегда, когда я хожу в одиночестве. Кто осмелится сказать ведьме грубое слово или, тем более, украсть у нее кошелек? Скорее это Вадиму стоило радоваться моему присутствию.
Дорога была мне неплохо знакома, хотя заходила я в эту часть рынка нечасто, только в крайних случаях. Обычно, когда за мной бродил дух усопшего, разгневанного своей потерей, я предпочитала отсиживаться где-нибудь на постоялом дворе. Это всего лишь на девять дней, а потом душа человека завершает свой путь, начатый еще при жизни, и отправляется в загробный мир. В этот раз все было иначе. Агвид настоял на том, чтобы я завтра же тронулась в путь, поэтому мне нужен был сопровождающий.
Мы окончательно углубились в рыночные ряды, успешно минуя людскую толчею, и вышли к небольшой площади. По кругу ее были вбиты столбы, и у каждого такого столба, прикованный цепью, стоял живой товар: женщины, мужчины, старики и даже дети. Кто-то из них молчал, кто-то ругался или плакал, кто-то звал на помощь, а вокруг бродили покупатели, осматривая, ощупывая, заглядывая в зубы. Работорговцы и их охрана призывали к порядку совсем уж расшумевшихся пленников посредством грубых окриков, но чаще плетью или кулаками.
— Нам чуть дальше, — бросил через плечо Вадим, проходя мимо двух рыдающих и стенающих женщин, похожих друг на друга, как сестры. Скорее всего, так и было.
Стражник провел меня за площадь к небольшому строению, арка на входе в которое была забрана тяжелой стальной решеткой. Вынул меч и постучал по прутьям.
— Здесь что, прячут особый товар? — усмехнулась я, хотя от почти осязаемого в воздухе отчаяния начинала болеть голова.
— Да, очень редкий, — кивнул Вадим. — Штучный, я бы сказал. Одного такого для тебя попридержали по просьбе ярла.
— Как мило… Кто он?
— Наемник какой-то, — поморщился Вадим, входя в открывшуюся, наконец, дверь, и жестом веля мне следовать за ним. В нос тут же ударил запах крови, мочи и страха.
— Откуда он? — все рабы на этом рынке были из соседних земель. Ярл Агвид не позволял торговать своими людьми, но на чужеземцев эта правило не распространялось. — Язык знает, я надеюсь?
— Знает, еще как. Почти не затыкается, сын собачий! — ответил мне вместо Вадима высокий мужик в простой холщовой рубахе, заляпанной кровью на груди.
— Я надеюсь, — холодно осведомилась я, кидая красноречивый взгляд на пятна крови. — Что он способен самостоятельно ходить и держать в руках меч. Или вы его в отбивную превратили? Мне не нужен калека.
— Не бушуй, ведьма. Будет он тебе и ходить, и даже бегать, если заставишь, — подмигнул мужик, провожая нас вглубь здания. — Мы вот не смогли.
